— Что стряслось? — спросил я.
— А с чего вы взяли, что что-то стряслось? — спросил он.
— Посмотрите в зеркало.
Он принялся озираться по сторонам, рассматривая стены.
Он принялся озираться по сторонам, рассматривая стены.
— Фигурально выражаясь, — поправился я. — А то у меня нет зеркала.
— Мы, ученые, Данил, фигурально не выражаемся, — наставительно произнес он, присаживаясь. — Мы оперируем фактами и точными понятиями, и, если кто-то советует посмотреть в зеркало, значит, зеркало должно иметь место.
— Извините, — сказал я. — Так что стряслось?
— Вы аналитик?
— Кажется.
— Тогда я дам вам факты, вы их проанализируете и скажете мне, что стряслось.
— Факты точные?
— У меня, молодой человек, других фактов нет.
— Выкладывайте.
— Сегодня в пять часов утра меня разбудил один из моих ассистентов…
Он спал в пять часов утра! Счастливчик!
— …и сообщил, что имеет место утечка энергии из главного блока. Конечно, это нонсенс, если учесть, как у нас все устроено, сколько в цепи предохранителей и резервных блоков, и именно так я своему ассистенту и сказал. Но он продолжал настаивать, а так как сон был все равно испорчен, я пошел посмотреть, в чем там дело. Он оказался прав, у нас действительно была… сложно назвать это утечкой. Энергия уходила в туннель.
— Простите, — сказал я. — Я немного не понимаю. Энергия уходит на то, чтобы поддерживать туннель, так?
— Да.
— Постоянно?
— Да, на поддерживание туннеля требуется огромное количество энергии, но нагрузка постоянна и не скачет. Есть небольшие отклонения только во время сеансов связи, и то это отклонения на одну десятую обычной мощности, не больше. Когда мы отправляли в прошлое этого парня… военного…
— Полковника Трэвиса.
— Да, его. Нагрузка возросла на три десятых. Но сегодня ночью она возросла вдвое. Это… это колоссальное количество…
— Я понимаю. Сеанса связи в тот момент, как я понимаю, не было?
— Нет, до него было еще сорок минут.
— Как долго это продолжалось? Или продолжается и сейчас?
— Нет, всего около получаса. Но мы перерасходовали…
— Это неважно, — сказал я. — Я думаю, что энергии у нас с запасом.
— Это так, но каким образом можно объяснить…
— Кому? Мистеру Картрайту ничего объяснять не надо. Он набрел на золотую жилу и грузит породу самосвалами.
— Я хочу объяснить это хотя бы себе.
— И вы уже что-нибудь придумали?
— Нет.
— Когда мы отправляли в прошлое Алекса, нагрузка увеличивалась на пятнадцать минут?
— Тринадцать минут сорок секунд. Но между тем увеличением и сегодняшним разница в порядок.
— Очень просто, — сказал я. — В тот раз мы отправляли нечто вниз по течению, поэтому энергии почти и не требовалось. А в этот раз нечто продиралось против течения, из прошлого в будущее. Или в настоящее, если хотите.
— Что? Что продиралось?
— Не знаю.
— Абсурд, — сказал он. — И где это нечто? Куда оно делось по прибытии сюда и почему мы его не заметили? Если то, что вы говорите, верно, это нечто должно обладать такими размерами, что незамеченным уйти просто не может. Вы знаете, какой контроль у нас в лаборатории? Я не говорю о мышах, даже муха из прошлого, залети она по какой-либо случайности в туннель и заставь сработать аппаратуру, не проскочит незамеченной.
— А муха может?
— Что?
— Заставить сработать аппаратуру?
— Нет.
— А муха может?
— Что?
— Заставить сработать аппаратуру?
— Нет. Все откалибровано. Только диски с информацией. Или этот военный…
— Полковник Трэвис.
— Да, он. Но больше — никто. Мы застраховались от случайностей. Мне казалось, что застраховались на все сто процентов.
— Академик, — сказал я, — вы недавно читали «Илиаду», если я не ошибаюсь.
— Да, читал.
— Вы помните персонажа по имени Эней?
Он задумался.
— Нет, не помню, — сказал он. — У меня склероз относительно всего, что не касается физики. Это важно для вас?
— Нет, — сказал я.
Может, и правда не помнит.
Полковник Трэвис
— И чем дело кончилось? — спросил я.
— Как обычно, — сказал Одиссей, наливая мне вина. — Ничем. Наш богоравный рогоносец начал брать верх, выбил у Париса щит, сломал меч и даже ранил в бедро, но тут троянца накрыло серебристым облаком, через которое Атрид пробиться не смог, а когда оно развеялось, Париса там уже не было. Полагаю, боги его куда-то отволокли. Думаю, что Афродита.
— С чего Афродите вмешиваться?
— Сам подумай, — сказал Лаэртид.
Я подумал.
Боги хотят гибели Трои. Боги против нее и душой, если бы она у них была, находились бы на стороне ахейцев.
Но, с другой стороны, Фетида умоляла Зевса подарить троянцам несколько побед, пока Агамемнон не попросит прощения у ее сыночка. Вот они и дарят.
Такими темпами Ахилл свою невесту получит очень скоро. А Троя, соответственно, огребет неприятностей по полной программе. А что делать?
Гомер…
Тут я заметил, что задумался и пропустил мимо ушей то, что продолжал говорить Лаэртид.
— Что? — переспросил я.
— Мухи, — сказал он.
— Что с ними?
— Здесь, в Троаде, странные мухи, — сказал Одиссей. — Сначала я думал, что мне показалось, и я решил понаблюдать за ними внимательнее. И выяснил, что мне не показалось.
— И что не так с мухами, Лаэртид?
— Их тут два вида, — сказал Одиссей.
— Только-то? Я думал, гораздо больше.