Камикадзе сметают за несколько секунд, но задача выполнена и ворота закрыты, а тарана у ахейцев пока нет.
Троянцы осыпают их стрелами. Теперь уже можно стрелять без опасения попасть в своих. Все, кто за стенами Трои, — враги. Ахейцы пытаются отвечать, но тут у защитников города огромное преимущество: стрелять сверху вниз куда проще, чем снизу вверх.
Ахейцы тащат лестницы.
И тут же выясняется, что кто-то, дававший задание плотникам ошибся. Лестницы пилосцев, спартанцев и золотых щитов не дотягиваются до верха стены на несколько метров. Интересно, они что, оценивали высоту стен на глазок?
По размеру подходят только лестницы аргосцев.
Ахилл в бешенстве расшвыривает гетайров и лезет наверх. Навстречу ему летят стрелы, дротики, копья и камни, но неуязвимого не остановить. Он опережает гетайров по меньше мере на полтора десятка ступеней.
Аргосцы валятся вниз. У них нет иммунитета на оружие троянцев. Диомед отдает какие-то распоряжения, спрыгнув на землю и прикрываясь щитом. Вряд ли в этом шуме его кто-то слышит. Оставшийся в гнезде колесницы Одиссей стреляет из своего легендарного лука.
Бойня.
Диомед отдает какие-то распоряжения, спрыгнув на землю и прикрываясь щитом. Вряд ли в этом шуме его кто-то слышит. Оставшийся в гнезде колесницы Одиссей стреляет из своего легендарного лука.
Бойня.
А Ахиллес уже на стене. Он расшвыривает троянцев в стороны, он разит без промаха, потому что промахнуться в такой тесноте невозможно. Пятачок вокруг него постепенно пустеет.
Если гетайрам удастся закрепиться на этом участке стены, город падет.
— Ахиллес! — восторженно ревет ахейское воинство.
Еще три лестницы вырастают рядом с Ахиллом.
Но у остальных нет шансов, троянцы подпускают гетайров на расстояние копейного удара и разят наверняка. Кто-то уже тащит наспех сколоченные длинные рогатины, чтобы отталкивать лестницы от стены.
Ахиллес теперь не одинок, рядом с ним бьются четверо гетайров и верный Патрокл. Защитники города ничего не могут с ними сделать.
Разворачиваются лучники на Скейской башне.
Патрокл плюет на храбрость и успевает спрыгнуть на лестницу. Гетайры валятся вниз, нашпигованные стрелами. Пелид снова бушует в одиночку.
Справа к нему прилетает копье. Прилетает и отскакивает от панциря.
Вслед за копьем на Пелида валится Эней Основатель. Они падают, но сразу же вскакивают. Пелид заносит меч, Анхисид толкает его щитом. На какой-то краткий миг Ахиллес теряет равновесие, Эней бьет его свободной правой рукой, и Ахилл летит на землю.
Полковник Трэвис
Вообще-то стены Трои, по самым скромным моим прикидкам, около двадцати метров в высоту. Упасть с них, да еще и на толпу, сплошь вооруженную и в шлемах с острыми гребнями, означает верную смерть.
Для любого.
Пелиду закон не писан.
Он встает с трупов людей, которые не были трупами до его приземления, и смотрит вверх. Эней плюет на него со стены, но промахивается.
Лестниц больше нет. Разбитые, они лежат на земле.
Троянские лучники поливают землю смертельным дождем.
Агамемнон с явной неохотой командует отступление.
Дэн
Обошлось без сюрпризов.
Троя не пала в первый же день войны. Чуть не пала. Но городу все-таки удалось выстоять.
После битвы троянцы заслали к ахейцам парламентеров с предложением двухдневного перемирия, дабы подобрать и с подобающими почестями похоронить павших. Агамемнон дал согласие под давлением Нестора.
Воины ушли с поля, уступив место похоронным командам.
Первое сражение за город закончилось.
Полковник Трэвис
Я отправился в долину Скамандра вместе с похоронными бригадами. Работа этих парней была проста: они ходили по полю, сортировали трупы и складывали их в кучи. Потом к кучам подъезжали запряженные битюгами повозки, трупы перекладывали на них и, в зависимости от принадлежности к той или иной стороне, отвозили либо в город, либо на побережье.
Своих отличали от чужих только по доспехам. А иногда и наугад.
Идти было трудно. Перешагивая через мертвые тела, я то и дело поскальзывался в лужах крови или на чьих-то внутренностях и спотыкался об отрубленные конечности.
Наблюдение я отключил к чертовой матери. Мне хватало и того, что я видел здесь.
Жалко, что Агамемнона тут нет. Стоит ли его империя Пелопидов таких зрелищ?
Наверное, он думает, что стоит.
Навстречу мне брела знакомая фигура. Сначала я не поверил своим глазам.
Сначала я не поверил своим глазам. Парень же только что чудом живым выбрался из настоящей мясорубки, так почему же он здесь, а не дома, с женой и ребенком?
Хочет проникнуться духом происходящего до самого конца?
Через сотню шагов мы встретимся. Как мне его приветствовать? Пожелать радоваться в такой обстановке?
Тут не подходит ни пожелание доброго дня, ни здоровья. А нейтрального «привет» еще не изобрели.
Он просто махнул мне рукой, и мы пошли рядом.
— Ты все-таки здесь, — констатировал Гектор.
— Яи сам уже не рад этому, — сказал я.
— Наверное, я должен тебя ненавидеть. Ты сразил Аполлона, нашего божественного защитника.
— Яне узнал его. — Сообщать ему, что я собирался сразить его брата, мне показалось недипломатичным.
— Не узнал Аполлона? — удивился лавагет.
— Так уж получилось.
Молчание. Шаги.