— Загадка, да? Лабиринт — это жизнь или смерть? От чего он бежал — от этого мира или от его возможного конца?
Я ждал, что она продолжит, но через какое?то время стало ясно, что Аляска ждет ответа.
— М?м?м… не знаю, — наконец проговорил я. — А ты прямо все прочитала, что у тебя в комнате?
Аляска рассмеялась:
— Бог мой, нет, конечно. Только треть, наверное. Но собираюсь прочесть все. Я называю это Библиотекой своей жизни. С самого детства я каждое лето ходила по гаражным распродажам, собирая все книги, которые меня хоть чем?то заинтересовали. Так что в моей жизни не бывает таких моментов, когда почитать нечего. Хотя у меня вообще реально много дел: сигареты, секс, качели. Когда состарюсь и стану занудой, смогу уделять литературе побольше времени.
Еще она сказала, что я напоминаю ей Полковника, когда он только приехал в Калвер?Крик. Они поступили в одном и том же году, оба на стипендии, и, как она выразилась, у них «нашлись общие интересы — бухло и бесчинства». Эти вот «бухло и бесчинства» заставили меня заподозрить, что я попал в «плохую компанию», как это называла моя мама, но все же, по?моему, эти двое были слишком уж умны для «плохой компании». Аляска прикурила следующую сигарету от предыдущей и сообщила, что Полковник был умен, но до того времени, как он приехал в этот пансион, жизни еще не повидал.
— Я эту проблему быстро решила. — Она улыбнулась. — К ноябрю, благодаря мне, он уже завел свою первую подружку, абсолютно милейшую не? выходничку по имени Джанис. Через месяц, правда, он ее бросил, потому что у него нищебродство в крови, и она оказалась для него слишком богатой, но неважно. И мы в том же году организовали наш первый прикол — засыпали пол в четвертой аудитории тонким слоем шариков из марблс. С тех пор, конечно, мы немного продвинулись. — Аляска засмеялась.
Так Чип стал Полковником — он составлял планы всех шальных операций, словно настоящий военный, а Аляска всегда была Аляской — неиссякаемым творческим источником, питавшим все проделки.
— Ты тоже умный, — сказала она. — Хотя поспокойнее. И посимпатичнее, хотя этого я не говорила, потому что я люблю своего парня.
— Да, ты тоже ничего, — сказал я. Меня от ее комплимента просто распирало. — Но я этого тоже не говорил, потому что люблю свою подружку. Хотя погоди. Точно. У меня же нет никого.
Аляска снова рассмеялась:
— Не переживай, Толстячок. Если я что и могу для тебя сделать, так это найти тебе девчонку. Давай заключим сделку: ты узнаешь, что это за лабиринт такой и как из него выбраться, а я найду тебе, с кем потрахаться.
— Договорились. — И мы скрепили сделку рукопожатием.
Некоторое время спустя мы шли бок о бок в сторону общаг. Цикады стрекотали на одной ноте, как и дома, во Флориде. Мы шли впотьмах, и Аляска вдруг повернулась ко мне и спросила:
— Бывает такое, что тебе в темноте вдруг становится жутко стремно и появляется желание рвануть домой со всех ног, хотя это и глупо и будет нелепо выглядеть со стороны?
В целом я считаю подобные чувства слишком личными и не готов выдавать такие тайны практически незнакомым людям, но ей я признался:
— Ага, бывает.
Секунду она молчала. А потом схватила меня за руку и прошептала:
— Бежим?бежим?бежим. — И понеслась вперед, таща меня за собой.
за сто двадцать семь дней
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ ПОСЛЕ ОБЕДА я вешал на дверь постер с репродукцией Ван Гога, и отчаянно моргал, пытаясь не дать стекающему со лба поту попасть в глаза. Полковник сидел на диване, комментировал, как надо поправить, и параллельно отвечал на мои нескончаемые вопросы об Аляске. Расскажи о ней. «Она из Вайн?Стейшн. Ты бы проскочил мимо этой деревни, даже не заметив ее, и, насколько я понял из Аляскиных рассказов, именно так и следует делать. Ее парень учится в Вандербильте, тоже на стипендии. Играет в какой?то группе на бас?гитаре. Про ее родственников почти ничего не знаю». Значит, он ей реально нравится? «Думаю, да. Она ему не изменяла, а это, наверное, первый признак». И так далее. Все утро я больше ничем заинтересовать себя не мог: ни постером Ван Гога, ни приставкой, ни даже расписанием уроков, которое как раз в тот день повесил Орел. Он меня приветствовал:
— Мистер Холтер, добро пожаловать в Калвер?Крик. Ученикам нашего пансиона во многих вопросах предоставляется свобода действий. Если вы будете ею злоупотреблять, вы об этом пожалеете. Мне вы кажетесь достойным молодым человеком. Я буду очень опечален, если придется с вами попрощаться.
И уставился на меня так, что я не понял — то ли он был очень серьезен, то ли всерьез коварен. Когда Орел ушел, Полковник сообщил:
— Аляска называет это Роковым Взглядом. Если он еще раз так на тебя посмотрит, считай, тебя выперли. Ладно, Толстячок, — добавил Полковник, когда я сделал шаг назад и взглянул на постер. Не совсем ровно, но почти. — Хватит уже про Аляску. По моим подсчетам, у нас в школе девяносто две девчонки, и все они без исключения куда менее чокнутые, чем Аляска, у которой, кстати, уже есть парень. Я пойду обедать. Сегодня у нас по графику жарито. — И он вышел, не закрыв за собой дверь.
Я чувствовал себя идиотом, окончательно утратившим рассудок. Я встал, чтобы закрыть дверь.