А тем временем, несмотря на ряд побед над испанцами, Тридцатилетняя война ввела Францию в состояние экономического и финансового кризиса. Обстоятельства требовали от Мазарини принятия самых жестких и непопулярных в народе мер. Наибольшее недовольство, естественно, вызвало ведение новых налогов.
Как итог, нужно было как можно скорее заключать мир с Габсбургами.
И он был заключен в октябре 1648 года. Этот мир вошел в историю как Вестфальский мирный договор, по которому Франция получила Эльзас и Лотарингию (кроме Страсбурга) и оставила за собой три ранее приобретенных епископства — Мец, Туль и Верден. Была закреплена политическая раздробленность Германии, а обе ветви Габсбургов — испанская и австрийская — оказались существенно ослабленными. Как видим, «Мазарини умел работать». Эта фраза, кстати, принадлежит Людовику XIV, и он привел ее в своих «Мемуарах», написанных уже после смерти кардинала.
А ведь работать ему приходилось порой в самых экстремальных обстоятельствах, не позволявших долго думать и взвешивать все «за» и «против». В частности, к скорейшему заключению Вестфальского мира Мазарини побуждали и внутриполитические обстоятельства. Дело в том, что в том же 1648 году во Франции началась гражданская война, известная как Фронда. Против Мазарини выступили и купцы, и ремесленники, страдавшие от налогов, и знать, пытавшаяся восстановить прежние феодальные привилегии, уничтоженные еще кардиналом де Ришелье. Более того, всеобщая смута втянула в себя и крестьян, которые стали нападать на дворянские имения. Летом 1648 года борьба обострилось до предела, а в августе все улицы Парижа были перекрыты баррикадами. Поговаривали даже о готовящемся штурме Лувра.
Ненависть французов к Мазарини достигла предела. Ему ставили в вину все: и ведение бесполезной войны, и рост цен, и растрату государственных денег.
Что было делать кардиналу? Для такого хитроумного человека, как он, двух мнений не существовало. Уступать этот человек не умел, этого слова для Мазарини просто не существовало, а посему он решил пригнуться, как тростник под сильным ветром, и дожидаться лучших времен, чтобы покарать своих врагов.
Пока до лучших времен было далеко, и Мазарини, а вместе с ним и королева с сыном тайком покинули столицу и удалились в загородный дворец Рюэль.
В марте 1649 года правительственные войска под командованием принца де Конде осадили мятежный Париж. Руководители восстания капитулировали, и двор счел возможным возвратиться в столицу. Однако очень скоро Анна Австрийская и Мазарини почувствовали, что попали в зависимость от надменного принца крови, который и не думал скрывать своего стремления собственноручно захватить власть. В 1650 году принц де Конде был арестован.
Известие об этом моментально спровоцировало новые восстания и привело лишь к еще большему сплочению многочисленных противников кардинала. Через год принц был освобожден.
Шестого февраля 1651 года Мазарини, переодетый в костюм простого дворянина, опять бежал из Парижа, а вскоре ему даже пришлось покинуть французскую территорию и обосноваться в Германии, неподалеку от Кёльна. На некоторое время принц де Конде и его приверженцы стали хозяевами положения в столице.
Однако, даже находясь в изгнании, Мазарини постоянно переписывался с королевой, и быстро взрослевший король Людовик XIV постоянно находился под его влиянием. Говорили, что искусный дипломат и мастер интриги Мазарини так же руководил делами из Кёльна, как и из Лувра.
Двадцать первого октября молодой король, ставший совершеннолетним, торжественно въехал в Париж, и это событие считается концом Фронды. Как оказалось, партии Фронды, где каждый действовал исключительно в своих собственных интересах, оказалось не по силам противостоять упорству королевы и энергичной ловкости Мазарини, что обеспечило им безоговорочную победу над противниками. Фронда просто-напросто угасла, а королева и ее министр смогли продолжить свое дело, начатое еще кардиналом де Ришелье.
В 1653 году Мазарини, ставший еще сильнее, чем прежде, тоже возвратился в Париж, где уже до самой своей кончины занимал пост первого министра.
Франции эта гражданская война стоила очень дорого. Внешняя торговля страны была дезорганизована, ее флот — фактически уничтожен. В ряде департаментов, где особенно свирепствовали голод и болезни, численность населения значительно сократилась, а рождаемость упала.
Многие из этих проблем были решены еще при жизни Мазарини, который сделал серьезные выводы из событий периода Фронды. Он, в частности, пришел к выводу, что в государственных интересах необходимо иногда уступать некоторым требованиям оппозиции. Прежде всего это касалось контроля над сборщиками налогов, облегчения положения крестьян в деревне, отмены продажи должностей.
И все же, как отмечают многие, кардинал основное внимание уделял не внутренней, а внешней политике страны. Именно дипломатические интриги были его любимым занятием. Мазарини в совершенстве владел искусством переговоров, но при этом он предпочитал тишину кабинетов и старался без особой нужды не показываться на публике. Для публичного политика это, конечно, был большой минус. Безусловно, очень многие личные качества Мазарини позволяли ему последовательно проводить в жизнь программу кардинала де Ришелье, но при этом этот «ловкий пройдоха» (определение папы Урбана VIII) не пользовался популярностью у французов, которые легко прощали «своему» то, что и не думали прощать «какому-то там итальянцу».