Калашников уныло покачал головой:
— Теперь думать надо!
— Думайте, — предложил Штерн. — Можно вслух. Разрешаю!
— Спасибо, — съязвил Калашников и вдруг почувствовал, что спать ему больше не хочется. — Сейчас я тут такого напридумываю!
— Давайте, давайте, — кивнул Штерн.
— Я с удовольствием послушаю.
— Это в час ночи-то? — скептически хмыкнул Калашников. — Ладно, сами напросились. Мое первое письмо из двух частей состояло — сначала «дайте денег», а потом намек, что мне кое-что известно. В ответе спонков о деньгах — ни слова. Следовательно, они меня правильно поняли: деньгами здесь не отделаться! Звездный Пророк от них чего-то другого хочет, и ему есть что предложить взамен. Значит, нужно переговоры начинать. Я бы на их месте так и написал: ладно, вы нас раскусили, чего на самом деле хотите? А спонки личную встречу предложили. Зачем?
— Действительно, зачем? — спросил Штерн. — Вероятность утечки информации при личных контактах намного выше, чем при обмене защищенными сообщениями!
Калашников победно усмехнулся:
— А в глаза посмотреть? Есть у меня подозрение, что спонки эти — неслабые телепаты! Иначе как они столько времени на стольких планетах орудуют, и ни разу не прокололись? Ну, а раз уж они телепаты, то ждет меня на Бадарамхаз-Карамхе допрос четвертой степени. Под гипнозом. Кто такой, откуда взялся и кому еще про спонков успел рассказать.
— Вполне возможно, — кивнул Штерн.
— То-то и оно, — развел руками Калашников. — Кто их знает, этих спонков — вдруг они и вправду меня зателепать сумеют? Я ведь им тогда все выложу, до последней государственной тайны!
— Ну, это вряд ли, — покачал головой Штерн.
Калашников фыркнул:
— А вы почем знаете?! Разве русичи уже бывали на телепатических допросах? Уже сталкивались нос к носу с пустотными шейхами?!
— С шейхами — нет, — спокойно ответил Штерн. — А вот с другими любопытствующими расами сталкивались, и не раз.
— Вы хотите сказать, — нахмурился Калашников, — что звездных русичей уже захватывали в плен и подвергали допросу?!
— Само собой, — кивнул Штерн. — В Галактике жить — под Богом ходить.
Калашников задумчиво поскреб подбородок.
— А как же безопасность? — пробормотал он. — Допросы, они, знаете ли, всякие бывают…
Он замолчал, увидев, что Штерн встает из-за стола.
— Вы совершенно правы, Артем Сергеевич, — официальным тоном произнес Штерн. — Безопасность, к которой вы уже успели привыкнуть, заканчивается на границах Звездной России. Во всей остальной Галактике единственной привилегией звездных русичей было и остается право на смерть.
Калашников вздрогнул и тоже поднялся на ноги.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил он, запихивая за пояс выбившуюся из брюк рубашку. — Каждому туристу — ампулу с ядом?!
Штерн молча прошелся вдоль стены и остановился в двух шагах от Калашникова.
— Перед тем, как мы продолжим наш разговор, — сказал он, глядя Калашникову в глаза, — вы должны пройти еще одно стандартное испытание.
— Да я уже догадался, — пробормотал Калашников, трясясь от нервного напряжения. — И что же за испытание?
— Вы можете отказаться, — сухо сообщил Штерн. — В этом случае…
— Нет уж, спасибо, — перебил его Калашников. — Сначала скажите, в чем оно заключается!
— Смертная казнь, — четко, по-военному отрубил Штерн.
— Через повешение? — криво усмехнулся Калашников.
— Через кремацию, — качнул головой Штерн.
— Через кремацию, — качнул головой Штерн. — Заживо.
Калашников задрожал и оперся рукой на спинку стула.
— Прямо сейчас? — спросил он упавшим голосом.
— Вы можете отказаться, — повторил Штерн. — Ваш отказ не повлечет за собой никаких последствий.
Калашников раздраженно махнул рукой:
— Чушь! — Он постучал костяшками пальцев по голове. — Вот где будут последствия, мало не покажется… Черт, ну почему всегда приходится выбирать что-то одно?!
Штерн удивленно посмотрел на Калашникова.
— Вы что же, — спросил он, — хотите пройти испытание дважды?..
Калашников широко раскрыл глаза.
— Дважды, — повторил он. — А что, это мысль!
Он отпустил спинку стула, засунул руки в карманы брюк и весело посмотрел на Штерна:
— Давайте кремацию! Но только при условии, что потом я смогу ее повторить.
— Подождите, — нахмурился Штерн. — Вы хорошо понимаете, что вас ожидает?
— Думаю, да, — кивнул Калашников. — Пристегнут к направляющей, и в топку.
— Это достаточно неприятная процедура, — заметил Штерн. — Зачем вам вторично испытывать такой стресс?
— Именно потому, — ответил Калашников, — что процедура уж слишком неприятная. Настолько неприятная, что у меня руки от страха трясутся, видите? А ведь я еще и пальцем до огня не дотронулся! Что же со мной после кремации будет?! Когда я взаправду узнаю, каково оно — сгорать заживо? Паранойя и пирофобия, каких свет не видывал, я себя знаю! Вот тогда-то, — Калашников поднял трясущийся указательный палец, — и наступит момент истины. Если я во второй раз в крематорий полезу, значит, способен себя контролировать. Ну, а если нет — то увы. Придется менять профессию.
Калашников развел руками и опустил голову.
— Хорошо, — сказал Штерн. — Сделаем для вас исключение. Пойдемте, я вас провожу.