— Это было бы замечательно, сенатор! Но почему вы этого не сделаете?
— Потому что мы свора воров! Мы движемся прямо из дикости в декаданс, даже не создав в промежутке аутентичную американскую культуру. Ныне мы потерпели поражение и пребываем в унынии. Китай подорвал наше экономическое благосостояние. В Европе добиваются гибкой политики рождаемости и регулирования климатических изменений. Но мы нация дилетантов, что живут на дешевой пище, общество, которое управляется мертвой системой. Мы все за это в ответе! Мы все — эгоистичные мерзавцы!
Оскар вступил в разговор:
— Вы не преступник, Элкотт. Посмотрите на опросы. Народ за вас. Вы завоевали их симпатии. Они доверяют вашей интуиции, они на вашей стороне.
Бамбакиас развернулся в кресле, издавшем резкую трель.
— Тогда ответь мне на один вопрос! Что с Мойрой? — прорычал сенатор. — Что с ней случилось?
— А какое это имеет отношение к теме? — спросил Оскар.
— Мойра в тюрьме, Оскар. Ты не хочешь объяснить мне, что происходит? Почему ты мне об этом не рассказывал?
Оскар вежливо и целенаправленно жевал булочку.
В комнате воцарилась мертвая тишина. На оконном стекле сам по себе образовался причудливый мозаичный узор, полностью изменивший освещение комнаты. Лабиринт изящных прямоугольников, как составленные вместе пластинки домино. Оскар показал рукой на экран, где беззвучно шли новости.
— Нельзя ли включить звук?
Кто-то из штата Бамбакиаса предупредил:
— Это на французском.
— Доктор Пеннингер говорит по-французски, она поможет перевести эту передачу.
Грета, повернулась к экрану.
— Передача об изменниках, — перевела Грета. — Кое-что о французском авианосце.
Бамбакиас засопел.
— Нота Министерства иностранных дел Франции, где говорится, — терпеливо переводила Грета, — об американских офицерах ВВС… По электронным сетям… Два американских пилота приземлились на французском авианосце в нейтральных водах Мексиканского залива. Они попросили политического убежища.
— Так я и знал! — Оскар швырнул на стол смятую салфетку. — Так и знал, что у Хью есть свои люди на этой базе ВВС! Все сходится!
— О, это ужасно! — застонал сенатор. Он был потрясен. — Это чудовищно! Окончательное падение. Полный конец всего. — Он с трудом говорил. — Мне плохо…
— Помогите сенатору, — скомандовал Оскар. — И немедленно вызовите сюда Сосика!
Запаниковавшие сотрудники сгрудились вокруг Бамбакиаса, жужжа, как встревоженный улей, и мгновенно унесли его куда-то. Комната опустела с быстротой, с какой пустеют вагоны токийского метро. Оскар и Грета неожиданно остались одни.
Оскар продолжал смотреть передачу об американских предателях. Один из них появился в поле зрения камеры. Человек показался очень знакомым, был крайне циничным и смертельно пьяным. Оскар узнал его — это был тот самый офицер-пиарщик, с которым они разговаривали в Луизиане.
Офицер нудно забубнил подготовленную речь, сопровождаемую французскими субтитрами.
— Просто гениальный ход! Хью передал этих троянских коней французским журналистам. Теперь они укроют пилотов в каком-нибудь банковском хранилище в Париже. И мы никогда больше о них не услышим. Они продали свою страну, и теперь эти сукины дети будут жить подобно королям!
— Как вовремя подошло это сообщение, — сказала Грета. Она продолжала есть, разрезая отбивную с поистине хирургическим мастерством.
— Ведь сенатор уже прижал тебя к стенке. Я думала, ты не вывернешься.
— На самомделе я все время следил одним глазом за новостями на экране, как раз на случай всяких сложных поворотов в беседе.
Она недоверчиво улыбнулась в ответ.
— Нет, неправда, никто не может этого.
— Я могу это делать! Да я делаю так каждый день!
— Ладно, тебе не удастся отвлечь меня от темы, как ты отвлек сенатора. Что там такое с Мойрой? Это должно быть нечто ужасное.
— Мойра — не твоя проблема.
— Ха! Мои проблемы никого здесь не интересуют! — Она нахмурилась и подлила еще немного соевого соуса. — Правда, здесь хорошо кормят. Прекрасная еда.
— Я намерен заняться твоими проблемами. Я о них не забыл. Просто мне пришлось отложить это на время, чтобы заставить беднягу поесть.
— Как жаль, что ты не можешь ему помочь, — вздохнула Грета. — Он такой по-настоящему открытый человек! Вот уж не подозревала. Я совершено не знала, чего мне ждать от твоего сенатора. Мне казалось, что он должен быть примерно в твоем роде.
— Что ты имеешь в виду?
— Ох… макиавеллевского типа, проныра, жутко богатый политик. Но Элкотт совершенно другой! Он настоящий идеалист, романтик.
Но Элкотт совершенно другой! Он настоящий идеалист, романтик. Он патриот! Как это ужасно, что у него клиническая депрессия!
— Ты, в самом деле, думаешь, что у сенатора клиническая депрессия?
— Конечно! Никаких сомнений. Результат стресса во время голодовки. И этот миоклонический тремор — дрожание рук — из-за передозировки суппресантов аппетита.
— Но предполагается, он уже давно не принимает эти пилюли, подавляющие аппетит!
— Значит, он, должно быть, принимает их тайком. Типичное поведение при этом синдроме. А эти его постоянные самообвинения — далеко зашедший навязчивый комплекс вины. Потом, когда ты хитростью вынудил его принять пищу, он переключился в маниакальную фазу. Его поведение вне нормы! Вы должны проверить его на когнитивный дефицит.