Мы уже поднялись в воздух, когда она вдруг застонала, грязно выругавшись.
— Что случилось? — поинтересовался я, с удивлением услышав подобную реплику, сорвавшуюся со столь милых губ.
— Я хотела получить деньги по чеку на зарплату в аэропорту, — объяснила она. — А в кошельке у меня ровно три песо. А, ладно, может быть, в отеле обналичат.
— Если это не покажется наглостью, я тебе его обналичу, — предложил я. — я и сам вечером отправляю свой чек на депозит, могу и твой прогнать через свой банк. Сколько там?
На самом деле мне было наплевать, сколько там придётся выложить. Это ведь подлинный чек Pan Am! Я жаждал получить его любой ценой, а получил всего за 288 долларов 15 центов, и бережно спрятал. Хотя я его и не обналичил, он принёс мне целое состояние.
Акапулько мне понравился. Там так и толпились красавцы и красавицы, по большей части богатые, знаменитые или нацеленные на то или другое, а порой и на то, и на другое, и на третье. Мы остановились в отеле, облюбованном лётным персоналом, но я не чувствовал ни малейшей опасности. Акапулько — не место для разговоров о работе.
Когда же стюардесса вернулась на свою базу в Майами, я остался. И сдружился с менеджером отеля. Причём настолько, что решил посвятить его в свои затруднения.
Однажды вечером он составил мне компанию за обедом, пребывая в особенно благодушном настроении, и я решился попытать счастья здесь и сейчас.
— Пит, я в заднице, — рискнул я.
— Черт возьми! — сочувственно воскликнул он.
— Ага. Только что звонил мой босс из Нью-Йорка. Хочет, чтобы я завтра отправился в Лондон полуденным рейсом из Мехико и принял машину, застрявшую там, потому что пилот заболел.
— И это задница?! — ухмыльнулся Пит. — Мне бы твои проблемы!
— Вопрос в том, Пит, — покачал я головой, — что я не захватил паспорта. Оставил его в Нью-Йорке, а мне положено всё время иметь его при себе. В Нью-Йорк за паспортом я не успею, и не попаду в Лондон по графику, а если начальство узнает, что я здесь без паспорта, мне дадут под зад коленкой. Чёрт побери, что делать-то, Пит?
— Ага, так ты попал, а? — присвистнул он. На лицо его набежала тень задумчивости. Потом он кивнул: — Не знаю, выгорит ли дело, но ты когда-нибудь слыхал о женщине по имени Китти Корбетт?
Я честно признался, что нет.
— Ну, эта старушка — писательница, пишет о мексиканских делах. Прожила тут лет двадцать или тридцать, её очень уважают. Поговаривают, что она пользуется влиянием везде, от президентского дворца в Мехико до Вашингтона, округ Колумбия. Насколько понимаю, даже в Белом Доме. Искренне верю, — ухмыльнулся он. — Штука в том, что она сидит за столиком у окна. Так вот, я знаю, что она строит из себя добрую мамочку для всех американских прощелыг, выпрашивающих у неё чего-нибудь, и обожает оказывать любезности всякому, кто обращается к ней с какой-нибудь просьбой. Наверно, от этого чувствует себя эдакой королевой-матерью. В общем, давай подойдем, угостим её стаканчиком, наговорим с три короба и поплачемся в жилетку. Может, она чего и сообразит.
Китти Корбетт оказалась очень доброй старушкой. И очень сообразительной. Через пару минут улыбнулась Питу:
— Ладно, хозяин, куда клонишь? Без нужды ты ко мне не подсаживаешься. Что на этот раз?
— Ничегошеньки, честное слово! — вскинув руки, рассмеялся Пит. — А вот у Фрэнка проблема. Выкладывай, Фрэнк.
Я почти слово в слово пересказал ей то же, что и Питу, только побольше налегал на драматические эффекты.
— Выходит, тебе, сынок, жутко нужен паспорт, — поглядела она на меня, когда я закончил. — Беда лишь в том, что он у тебя уже есть, только находится не в том месте.
А два паспорта получить нельзя, знаешь ли. Это противозаконно.
— Знаю, — скривился я. — Меня это тоже беспокоит. Но и терять работу нельзя. Пройдёт не один год, прежде чем меня примут в другую авиакомпанию, если вообще примут. Очереди на поступление в Pan Am я дожидался три года. — Помолчав, я вдруг воскликнул: — Ни о чём другом, кроме управления авиалайнерами, я в жизни и не мечтал!
Сочувственно кивнув, Китти Корбетт погрузилась в раздумья. Потом решительно сжала губы.
— Пит, дай-ка мне телефон.
Пит дал знак, и пришедший с телефонным аппаратом официант подключил его к розетке на стене. Сняв трубку, Китти Корбетт постучала по рычагу и заговорила с телефонисткой по-испански. На всё про всё ушло минут пять, но в конце концов её соединили с тем, кто ей требовался.
— Соня? Это Китти Корбетт, — начала она. — Слушай, хочу попросить тебя об одолжении… — Изложила мое затруднение и смолкла, выслушивая ответ.
— Да знаю я всё это, Соня! И всё продумала. Просто выдай ему временный паспорт, как будто его собственный потерян или украден. Дьявол, да вернувшись в Нью-Йорк он может просто порвать временный паспорт или порвать старый и получить новый!
Снова слушала больше минуты, а потом, прикрыв трубку ладонью, поглядела на меня.
— А свидетельство о рождении у тебя, случаем, не с собой, а?
— Да, с собой, — откликнулся я. — В бумажнике. Слегка поистрепалось, но разобрать ещё можно.
Кивнув, Китти Корбетт снова сосредоточилась на телефоне.
— Да, Соня, свидетельство о рождении у него есть… Думаешь, уладишь? Замечательно! Ты душка, я у тебя в долгу. Увидимся на следующей неделе.
Повесив трубку, она улыбнулась.
— Итак, Фрэнк, если успеешь в американское консульство в Мехико завтра к десяти утра, помощник консула Соня Гундерсен выдаст тебе временный паспорт. Свой ты потерял, ясно? А если расскажешь об этом кому-нибудь, я тебя лично найду и прикончу.
Поцеловав её, я заказал бутылку лучшего шампанского. Даже сам выпил бокальчик. Потом, позвонив в аэропорт, узнал, что один из рейсов вылетает через час. Забронировал место и обернулся к Питу.
— Слушай, мне придётся здесь бросить массу вещей. Времени на сборы совсем нет. Пусть кто-нибудь уложит всё, что я оставлю, и забери вещи к себе в кабинет, а я заеду за ними через пару недель, а то и пораньше. Постараюсь вернуться быстрее, здесь такая тусовка.
Я втиснул в один чемодан форму, один костюм и деньги. Когда я шёл через вестибюль, вызванное Питом такси уже дожидалось меня. Этот парень мне действительно нравился, и мне искренне хотелось как-нибудь отблагодарить его.
И я нашёл способ. Оставил ему один из фальшивых чеков Pan Am. Вернее, отелю, которым он распоряжался.
Ещё один я обналичил в аэропорту перед посадкой на рейс до Мехико. В Мехико, сначала переодевшись в форму пилота Pan Am, я сдал багаж в камеру хранения и явился в кабинет мисс Гундерсен в 9:45 утра.
Соня Гундерсен оказалась деятельной чопорной блондинкой, и времени даром, не теряла.
— Ваше свидетельство о рождении, пожалуйста.
Я вынул документ из бумажника и протянул ей. Проглядев его, она вопросительно взглянула на меня.
— Мне казалось, Китти назвала вас Фрэнком Уильямсом, а здесь сказано, что вас зовут Фрэнк У. Абигнейл-младший.
— Так и есть, — улыбнулся я. — Фрэнк Уильям Абигнейл-младший. Вы же знаете Китти. Вчера вечером она немного перебрала шампанского. И упорно представляла меня всем друзьям как Фрэнка Уильямса. Но я думал, вам она назвала моё полное имя.
— Может быть, — согласилась мисс Гундерсен. — Я толком не расслышала многое из того, что она говорила.