За время нашего бегства нам еще не довелось встретить ни одного человека, но, возможно, только потому, что в дневное время мы прятались в небольших рощицах, а ночью снова отправлялись в путь.
Опасаясь нежелательных встреч, Юта поначалу вообще не хотела разжигать костров, но я ее частенько уговаривала. Я не могла заставить себя есть приносимую ею дичь сырой.
***
— Тал! — закричала показавшаяся на берегу Юта, приветствуя меня, как положено свободным людям.
— Тал! — радостно помахала я в ответ.
Я почувствовала громадное облегчение, увидев, что она вернулась с охоты.
На плече у нее висел свернутый узкий кожаный ремень, с которым мы не расставались с тех пор, как нам удалось его с себя снять. В одной руке она держала двух небольших пушистых животных размером с приличную кошку — пойманных ею хищных лесных уртов, а в другой- четырех маленьких птиц с желто-зеленым ярким оперением.
Отлично! Значит, вечером мы устроим настоящее пиршество.
У меня тоже было чем ее порадовать.
— Юта! — закричала я. — Я поймала рыбу!
— Прекрасно! — воскликнула Юта. — Тащи ее скорее на берег!
— Не могу, — с огорчением призналась я.
Юта рассмеялась, бросила свою добычу на траву и, войдя в воду, забралась в ловушку. Я направилась к выходу из загона, чтобы закрыть его своим телом и не дать моей добыче вырваться из западни.
Юта осторожно подошла к рыбе, стараясь ее не испугать. Затем она стремительным рывком прижала ногами рыбу к ограждению из воткнутых в дно жердей и схватила ее за длинные плавники. Рыбина затрепыхалась в воздухе, но вырваться из рук Юты было не так-то просто.
Через мгновение Юта с победным видом несла нашу добычу на берег.
— Сломай ловушку, — распорядилась она.
Каждый раз, уходя из рощи, мы уничтожали выстроенные нами ловушки. Это, кстати сказать, является обычной для горианца манерой поведения на охоте. Он никогда не оставит после себя ловушку или силки в том месте, куда больше не собирается возвращаться.
Нередко проявляя друг к другу поразительную жестокость, горианцы стараются без особой нужды не нарушать жизнь дикой природы и ее обитателей, которых они склонны считать существами свободными и достойными всяческого уважения.
Однако подобная любовь и уважение редко распространяется у того же горианца на его домашних животных, к которым он причисляет как своих босков, так и рабов.
Интересно отметить, что обычный дровосек, прежде чем срубить какое-нибудь дерево, непременно поговорит с ним, попросит у него прощения и постарается объяснить, что он лишает его жизни не ради баловства, а исключительно по крайней необходимости, чтобы растопить очаг или выстроить дом.
В нашем же случае, помимо общепринятых горианских традиций, имелись и особые причины уничтожать после себя ловушки и силки: они могли выдать наше присутствие в лесу и навести на наш след кого угодно.
Пока я вытаскивала ветки из вязкого песка и бросала их в кусты, Юта дожидалась меня, сидя на берегу.
После этого я помогла ей перенести добычу к нашему лагерю.
— Сдери шкуру с животных и почисти рыбу, — распорядилась Юта.
Мне не понравилось, что она отдает мне приказы.
— Не хочу, — ответила я.
— Тогда разведи огонь, — согласилась она.
— Ты же знаешь, что я не умею, — вскинула я голову, чувствуя, как во мне начинает закипать озлобление.
— Ну, значит, мы вообще не будем разжигать костер, — пожала плечами Юта.
— Будем, — возразила я. — Мы должны его разжечь. Я не могу есть мясо сырым!
— Это очень опасно, Эли-нор.
— Разожги костер, Юта, пожалуйста! — взмолилась я.
— Тогда сними шкуру с животных, — сказала Юта.
— Ладно, — скрепя сердце согласилась я.
Я ненавидела эту работу. Она была такой грязной, мерзкой, не достойной меня. Юта постоянно заставляла меня этим заниматься! Да и кто она такая, чтобы отдавать мне распоряжения? Мне совершенно не нравилась моя спутница. Она такая глупая! Строит из себя командира и при этом допускает ошибки, разговаривая на своем родном языке!
Осколком камня я с неохотой принялась разделывать тушки животных.
Сейчас мне казалось, что я больше не нуждалась в компании Юты. Она, вероятно, уже научила меня практически всему, что умела сама. Теперь я могла обойтись без нее. Но она вела себя так, словно в чем-то превосходила меня. Да я, женщина с Земли, всегда буду лучше любой горианки! А эта девчонка все делает так, словно она для меня лидер! Разве я ей позволяла, чтобы она, брала надо мной лидерство? Конечно, нет!
— О чем ты думаешь, Эли-нор? — спросила Юта.
— Меня зовут Элеонора, — с вызовом заметила я.
— Эли-о-нора, — старательно произнесла она.
— Ни о чем я не думаю, — отмахнулась я.
— Вот как? — пожала она плечами.
Я продолжала работать, и через некоторое время она тоже взяла острый обломок камня и стала мне помогать.
Я воздержалась от проявления благодарности. Она вполне могла все сделать сама. Я и так потратила весь день, чтобы поймать рыбу. А она только прогулялась по рощице, проверяя силки и охотясь на птиц.
— Юта стала вполголоса напевать.
— Чего это ты распелась? — недовольным тоном спросила я.
— Я чувствую себя счастливой, — ответила она.
— С чего же это ты такая счастливая? — язвительно, поинтересовалась я.