Две девушки, не оглядываясь, убегали прочь от пылающих фургонов. На них никто не обращал внимания.
Налетчики тем временем спустились на землю, выбрались из седел и с обнаженными мечами бросились на защитников каравана. Завязалась кровавая схватка. Удары мечей доносились даже до вершины холма, на котором испуганно прятались мы с Ютой.
— Развяжи меня! — потребовала Юта.
Мы были привязаны друг к другу затянутым у нас на шее узким кожаным ремнем. Однако сколько я ни пыталась, я не могла распутать мастерски завязанные охранником узлы. Они словно вросли в мягкую, хорошо выделанную кожу ремня. Ломая ногти, я отчаянно сражалась с узлами, но они ни в какую не желали сдаваться.
— Развязывай скорее, — торопила меня Юта. — Самой мне их не видно!
— У меня не получается! — простонала я.
Юта подтащила меня к себе, чтобы привязь стала короче, схватила ремень и принялась рвать его зубами. Ее усилия также оказались напрасными.
Слезы отчаяния покатились у меня из глаз. Сквозь их пелену я видела, как спешившиеся тарнсмены теснят между фургонами отчаянно сопротивляющихся охранников.
Некоторые из налетчиков остались в воздухе и сверху добивали тех, кто пытался спастись бегством.
Я заметила, как один из тарнсменов поднял закрывающий его лицо тяжелый шлем и вытер лоб платком. Это был предводитель разбойников. Даже с такого расстояния я сразу его узнала.
— Это Хаакон! — закричала я. — Хаакон со Скинджера!
— Конечно, Хаакон, — ответила Юта, продолжая рвать зубами кожаный ремень.
Привстав в стременах сидящей на земле птицы, Хаакон широким жестом указал на объятые пламенем фургоны. По его приказу еще несколько тарнсменов спешились и бросились в бой.
Разбойников Хаакона было не меньше сотни. А ведь в Ко-ро-ба его сопровождало всего человек сорок. Очевидно, большая часть его отряда вместе с тарнами ждала его где-то за городом. Теперь его войско по численности значительно превосходило отряд охранников Тарго.
Грохот сражения долетал до вершины нашего холма. Я была напугана. Юта изо всех сил рвала зубами связывающий нас кожаный ремень.
Внезапно из-под объятых пламенем фургонов одновременно выскочили десятки девушек и стали разбегаться в разные стороны.
— Они разогнали девушек! — воскликнула Юта и с озлоблением рванула ремень: ей так и не удалось его перегрызть.
Она обернулась ко мне. Глаза ее пылали.
— Нам с тобой некуда деться, — сказала она. — Нужно скорее бежать отсюда!
Я покачала головой. Я была слишком напугана и не знала, что мне делать. Куда мне бежать на этой чужой планете?
— Бежим же, или я тебя убью! — закричала Юта.
— Хорошо! — воскликнула я.
— Хорошо! — воскликнула я. — Хорошо, Юта!
Бросив поле брани, большинство тарнсменов снова сели в седла и поднялись в воздух. Им нечего было искать в пылающих фургонах. Их мало интересовало золото Тарго, чтобы заполучить которое им пришлось бы положить не одну свою жизнь. Их главная добыча, ради которой было устроено нападение, разбегалась сейчас по степи.
Тарго, как человек рациональный, предпочел спасти свою жизнь, своих охранников и золото ценой отпущенных им на свободу невольниц.
Это была, конечно, чрезвычайная мера, крайне досадная для любого торговца. Стало ясно, что Тарго осознает всю серьезность момента и боевое превосходство налетчиков.
Нам с Ютой медлить было нельзя.
— Пойдем, Эли-нор, — потащила она меня за собой. — Скорее!
Поднимая меня на ноги, она дернула за ремень, и я, спотыкаясь, побрела за ней.
Прежде чем спуститься с холма, мы еще раз оглянулись. Кружась над самой землей, тарнсмены старались догнать разбегающихся невольниц.
Вот одна огромная птица настигла бегущую девушку, схватила бедную жертву когтями и тут же стала набирать высоту. Со своего седла наездник нагнулся, крепко ухватил рабыню за волосы и заставил птицу разжать когти. Одной рукой он перекинул пленницу через седло и быстро связал. После этого он снова направил тарна к земле и стал охотиться за следующей невольницей.
У одного из тарнсменов, я заметила, через седло было перекинуто уже четыре пленницы. Чуть поодаль скользящая над самой землей птица настигла пытавшуюся убежать от нее беспомощную жертву, и девушка тут же покатилась по траве, сбитая с ног мощным ударом широкого крыла. Она не успела опомниться, как спрыгнувший с седла наездник уже прижал ее коленом к земле и принялся ремнем связывать ей руки. Поблизости от него пролетел другой наездник, с диким хохотом преследовавший бегущую перед ним девушку и подгонявший ее ударами своего копья.
Большинство грабителей, я заметила, охотились на девушек не покидая седла. Они набрасывали на свою жертву лассо и, втащив ее тарну на спину, привязывали к луке седла.
Излюбленное развлечение тарнсменов, насколько мне было известно, состояло в том, чтобы незаметно подобраться к неприятельскому городу, вихрем пролететь над каким-нибудь высоким мостом, схватить проходящую по нему девушку и умчаться с ней прочь под полные бессильной ярости крики горожан. При этом особым шиком среди них считалось сбросить им на головы сорванную с похищенной жертвы одежду. Если это удавалось молодому тарнсмену и похищенная им девушка оказывалась его первой добычей, он непременно привозил ее в родной город и показывал своим родителям и друзьям, а его пленнице предписывалось танцевать перед гостями и прислуживать на вечере, посвященном такому удачливому подвигу.