Вероятно признавая мои достижения, Лана теперь держалась со мной более доверительно, и, несмотря на то что я испытывала к ней непреодолимое предубеждение, мы даже стали подругами. Мы теперь больше времени проводили вместе, и я почти не общалась с этой глупой Ютой и костлявой, худосочной Ингой. Мы с Ланой были лучше остальных. Мы были самыми лучшими!
Тренируясь день за днем, я постепенно начала держаться как настоящая рабыня. Теперь это происходило уже автоматически. Я об этом даже не задумывалась. Я подсознательно выбирала те зачастую неуловимые для глаза движения, которые столь явно отличают сладострастную, обольстительную рабыню от сдержанной и холодной свободной женщины. Я уже нисколько не была похожа на женщину Земли. Я держалась легко и естественно, с не знающей стыда грацией горианской рабыни.
Однажды я зачем-то прошла по невольничьей камере, я Инга, проводив меня взглядом, неожиданно сказала:
— Ты самая настоящая рабыня, Эли-нор! Я подскочила к ней и ударила ее по лицу. На глаза у нее навернулись слезы.
— Рабыня! — закричала она. — Ты — рабыня!
Я принялась таскать ее за волосы. Мы сцепились клубком и покатились по полу. Юта тщетно пыталась нас успокоить.
— Мы все здесь рабыни. Не ссорьтесь! — примирительным голосом увещевала она.
Ее уговоры на нас не действовали.
Вдруг чьи-то руки рывком оттащили меня в сторону. Рядом пронзительно вскрикнула Инга. Между нами в клети стоял охранник и крепко держал нас обеих за волосы. Мы с Ингой не могли даже пошевелиться.
Я вдруг испугалась, что меня накажут. Меня еще ни разу не били с тех пор, как в первый день моего появления у Тарго Лана избила меня кожаной плетью. Я не испытала на себе силу удара горианского мужчины, и у меня не было никакого желания познакомиться поближе с обычно применяемой для наказания невольниц плетью-семихвосткой. Я была слишком восприимчива к боли. Это других, обычных рабынь пусть избивают плетьми, но я во что бы то ни стало должна избежать этой участи. Мне будет слишком больно. Они даже не знают, как мне будет больно!
— Это она первая начала! — закричала я.
— Она меня ударила! — воскликнула Инга; она, я видела, тоже очень напугана. Она, хотя в прошлом и принадлежала к касте книжников, не меньше меня боялась наказания плетьми.
И все равно по отношению к ней это не будет так жестоко, думала я. Она — обычная германская девчонка, не такая нежная и чувствительная, как я.
— Это она! Она начала первой! Она меня ударила! — кричала я, указывая на Ингу.
Юта раскрыла рот от моего нахальства. Я не обращала на нее внимания.
Я не обращала на нее внимания.
— Не наказывайте меня! Это она первой меня ударила, — доказывала я охраннику.
— Ты лжешь! — воскликнула Инга.
— Ты сама лжешь! — не сдавалась я. Юта смотрела на меня с глубоким разочарованием. Лана покатывалась со смеху.
— Охранник был рядом, — не скрывая своего веселья, пояснила она. — Он все видел!
Я тут же прикусила язык. Меня, рабыню, поймали на лжи! Чем это могло закончиться — страшно было даже себе представить. Все внутри меня оборвалось.
Однако охранник не спешил наказывать меня плетью. На лице у него играла кривая усмешка. Его, как и Юту, кажется, совсем не удивило, что я ему солгала. Он, к моему возмущению, словно и не ожидал от меня ничего другого.
Только тут я поняла, кем меня считают в загонах для невольниц. Я была крайне раздосадована.
Охранник не торопясь связал нам обеим за спиной руки. После этого он подвел меня к боковой стене клети и, перебросив мои волосы через продольную балку, завязал их на металлических прутьях тугим узлом. Подобным же образом он поступил и с Ингой, привязав ее за волосы к противоположной стороне клети, напротив меня. Мы с Ингой не могли не только присесть, но даже отвернуться друг от друга.
— Приятных сновидений, — пожелал охранник устраивающимся на соломенной подстилке Юте и Лане.
— Спокойной ночи, хозяин, — в один голос ответили они.
— Желаю хорошенько отдохнуть, — бросил охранник нам с Ингой.
— Спокойной ночи, хозяин, — пробормотали мы. Охранник запер за собой двери и ушел. Несколько часов спустя, перед самым рассветом, Инга бросила на меня полный ненависти взгляд.
— Ты лгунья, Эли-нор, — процедила она сквозь зубы.
— А ты дура, — не осталась я в долгу.
На следующее утро, едва успел охранник отвязать наши волосы от металлических прутьев решетки, как мы с Ингой со стоном опустились на пол. Я так устала, что даже не заметила, как охранник развязал нам руки. Я лежала, прижавшись лицом к полу, ничего не видя вокруг себя и не слыша.
Через некоторое время, придя в себя, я подползла к лежащей в другом конце клети Инге.
— Прости меня, Инга, — пробормотала я. — Я виновата.
Она обожгла меня ледяным взглядом. Простояв всю ночь напролет, она измучилась не меньше меня.
— Прости меня, — снова попросила я. Инга отвернулась.
— Прости ее, — вступилась Юта. — Она признает свою вину.
Я почувствовала благодарность к своей заступнице. Инга не хотела встречаться со мной взглядом.
— Эли-нор слабая, — продолжала Юта. — Она испугалась.
— Эли-нор лгунья, — твердо стояла на своем Инга. Она обернулась и посмотрела мне в лицо. Глаза ее пылали ненавистью. — Она рабыня! — процедила она сквозь зубы.