Ректор начал свою речь.
— Студенты! — Его голос, многократно усиленный магией, буквально вонзился в мозг, заставляя морщиться. — Я хотел бы сообщить, что только что проведенный перед вами заключенный убил короля!
Тишина. Смысл этой короткой, но содержательной речи дошел до нас не сразу, а когда дошел… Мы ошарашенно переглянулись с Кошей: ну ни фига себе расклад!
Ректор выдержал паузу и продолжил:
— И сделал он это пока неизвестным нам видом магии! На трон через три дня будет возведен брат нашего погибшего монарха, и в честь этого события объявляется неделя посленовогодних празднеств, которая теперь будет продолжаться каждый год и в которую ни один человек не будет ни работать, ни учиться!
Вопли счастья, подбрасывание вверх шапок и тапочек… Короче, траур удался. Тем более что новый год должен наступить уже завтра ночью. Я зябко куталась в шубку, которую накинула прямо на ночнушку, понимая, что зря поленилась одеться потеплее.
— А теперь еще кое-что! — Кто-то взвыл, сообщая, что отморозил себе уже буквально все, но ректор невозмутимо продолжил, уже и сам хлюпая носом: — Тот, кто хотя бы подойдет к заключенному или к его камере и осмелится заговорить с ним, — эффектная пауза, заполненная нашими бурными фантазиями, — будет объявлен сообщником преступника и казнен после празднеств перед балконом дворца его королевского величества! У меня все. — И он шустро скрылся за дверью.
Мешающая движению стена пропала, и мы все не менее быстро побежали в здание, спеша в уют и тепло своих комнат, чтобы успеть переодеться и уже при параде пойти в родную столовку, по-новогоднему украшенную елкой, гирляндами и хлопушками.
— Ди. — Коша сидел на кровати, с головой закутавшись в покрывало.
— Чего? — Я усиленно причесывалась, раздирая свои лохмы и стараясь не сильно ругаться.
— У тебя был довольно странный взгляд, когда ректор сказал, что нельзя приближаться или разговаривать с этим парнем.
Я покосилась на проницательного дракошу и выпустила наконец расческу. Прочно запутавшись в моих волосах, она повисла над полом, то ли украшая, то ли завершая картину всемирного бедствия.
— Ди.
Тон его был строг, и я, опустив уже занесенные над волосами ножницы, покорно повернулась к Коше.
— Дай я, — смилостивился он и перелетел на мою голову.
Я покачнулась, но устояла, ощущая, как коготки запутываются в моей «прическе». Вручив ему расческу, я села в новое удобное мягкое кресло, которое из-за хронической нехватки места кое-как втиснула между кроватью и столом у окна, так что залезать на него полагалось или через спинку, или в обход по кровати.
— И ничего не странно я на него смотрела, просто я тут подумала… Ай, больно же!
— Извини, дай ножницы.
— И ничего не странно я на него смотрела, просто я тут подумала… Ай, больно же!
— Извини, дай ножницы.
Я сунула острый предмет в подставленную лапу.
— Просто я ведь уже закончила обучение по крайней мере четвертого курса, а на пятом, я смотрела, всего шесть книг изучить надо, в остальном же — сплошное повторение и закрепление пройденного материала. А чего мне его закреплять, тем более что эти шесть книг я прочитала дополнительно, по субботам?
— И?.. — подбодрил меня Коша.
На колени упала вырезанная расческа, Коша самозабвенно орудовал ножницами, и вскоре волосы посыпались уже отовсюду.
— Эй-эй, ты что там делаешь?
— Прическу, — наставительно произнес он, и еще одна прядь соскользнула мне на плечо.
Наверное, следовало его остановить, но я так замучилась это расчесывать каждый раз, что просто плюнула и продолжила мысль, следя за белоснежными хлопьями снега, медленно и величаво падающими за окном. Стекло, изукрашенное по краям вязью серебристых узоров, в центре оставалось абсолютно прозрачным благодаря парочке заклинаний и батареям под столом и около кровати.
— И я подумала: а куда потом?
— Полагаю, тебе найдут работу.
Я усмехнулась:
— Конечно, найдут. Ты читал контракт? После сдачи выпускных экзаменов я просто обязана отработать практически бесплатно на родную академию три года! Беспрекословно выполняя все поручения ректора.
— Но ты ведь училась не пять лет.
— Я тоже сказала это ректору! Но он заявил, что мне это даже дороже выйдет, так как мне единственной обломился амулет памяти, который я, кстати, вчера вернула на время новогодних праздников, и за это я отработаю не три, а все шесть лет.
Коша вздрогнул.
— И что теперь?
Я аккуратно сняла его с головы, отняла ножницы и, встав перед зеркалом, решительно обкорнала себя, закончив то, что начал дракончик. В итоге на месте волос остался неровный короткий ежик, сильно претендующий на оригинальность. Повертевшись, я решила, что ну и фиг с ним, и парой заклинаний испарила из комнаты все оброненные волосы. А то вдруг кто найдет.
Потом я подошла к столу и, перегнувшись через спинку кресла, вытащила из верхнего ящика небольшую тонкую книжку. Красочные иллюстрации появлялись прямо в воздухе, разворачиваясь и переливаясь всеми цветами радуги над столом.
— Это что? — Коша открыл книжку и с радостным писком тут же принялся перелистывать страницы.
— Книга обращения, — гордо ответила я, — между прочим, студентам ее не выдают и даже наказывают тех, у кого ее заметят.