Вот и гонял он пять сотен вояк, постепенно, мучительно медленно приближая их к тому идеалу, который они с принцем набросали как-то после третьей бутылки, когда слово-за-слово, а вспомнились вдруг легенды о непобедимых полках гномьего воинства — хирдах. В них каждый бородатый боец и сам по себе был весьма неплох, но взамимодействие и слаженность действий до сих пор бередили умы военных теоретиков всего мира. Столетия прошли с тех пор, как на полях битв Семилетней войны блистали эти чудо-войска, даже у самих гномов искусство это тоже оказалось почти полностью утрачено. И все же в сердцах вопреки всему жила надежда — что в тяжкую годину раскроются горы, распавшись надвое от мощной и мерной поступи тысяч ног. И выступят наверх непобедимые воители, спасут мир от страшной напасти.
Что ж, как говорят святоши — блажен, кто верует. А мы не будем уповать, станем стараться сами. До седьмого пота и кровавых мозолей учиться и думать, пробовать и совершенствовать крохи умения… Вот и учит Valle своих подопечных — да не просто пехотным маневрам.
А мы не будем уповать, станем стараться сами. До седьмого пота и кровавых мозолей учиться и думать, пробовать и совершенствовать крохи умения… Вот и учит Valle своих подопечных — да не просто пехотным маневрам. Многому еще, что хотелось бы им с другом воплотить в этой части.
Конечно, Императору, коего поддержал главнокомандующий герцог Бертран, идея эта пришлась не по душе. Отвлечь во время напряженной войны на сомнительное мероприятие более тысячи опытных рубак, это, согласитесь, не дело. Однако поддержка пришла с совсем неожиданной стороны — гномы, заслышав, что на высоком уровне принято решение возродить легендарную элитную армию, прислали своих представителей — всех, кто еще хоть что-то помнил о тактике и принципах организации их хирда. Вот так вот, например, Трент и оказался здесь. А уж бывшему капитану баронской дружины сотню доверили безоговорочно.
Тем более, что принц и Valle посоветовались, и решили одеть будущую часть в гномьей работы доспехи, да и оружие тоже от подгорных мастеров. Решено было, что солдаты-копейщики и вспомогательные отряды это не мясо для затыкания дыр — а та гордая и неумолимая сила, что повергнет в прах любого противника. А силу эту надо выучить и воспитать — даже через не могу. При таком отношении рядовые, да и их командиры трижды думали, прежде чем подать заявление о вступлении в Легион — именно такое древнее название взяли оба основателя для будущей части. Не полк, не дивизия или бригада. Именно Легион.
А с легкой руки гномьих кузнецов, что съехались с половины Империи работать на заказ, прозвище стало чуть иным — Железный Легион. Ибо принц золото отправлял чуть ли не ведрами, с одним требованием — все должно быть только самым лучшим. Вот и извлекались из тайных ухоронок завернутые в тряпицу или кожу полосы чистого, добротного гномьего железа, равному которого не было в целом мире. Ибо деды-прадеды, по слухам, добавляли в сплав то ли никому неведомый небесный металл, то ли уж вовсе легендарный мифрил. И весело стучали гномьи молоты и молоточки, выковывая новую надежду. Горячими и ревнивыми сердцами, усталыми и умелыми руками создавались непробиваемые доспехи, на которые легионные колдуны и волшебники тут же накладывали особое, тайное заклинание, что на свитках написал им угрюмый барон в черном плаще.
Корежило их, конечно, бедолаг — ибо подобная магия не для простых смертных. Горели призрачным зеленым пламенем защитные амулеты, постепенно срабатываясь и рассыпаясь в прах. Но неумолимый принц заставлял работать вновь и вновь, привозя новые амулеты и свитки целыми мешками.
— Доспехи должны защищать не только от оружия, но и от магии. А копья и мечи — пробивать даже шкуру демонов! — надо ли и говорить, что гномы были наполовину в шоке, наполовину в восторге от такого заказа.
Но работали так, что простые, черные, без особых украшений изделия их стали сразу стоить целое состояние. И заслуженно, смею заметить. Ибо на показательных испытаниях сам герцог Бертран изломал целый лес тяжелых турнирных копий, пытаясь пробить надетую на врытый посреди поля столб черную кольчугу или легкие пластинчатые латы. Да и здоровенный щит, более похожий на дверцу от шифоньера, тоже не поддался ни оружию, ни заклинаниям придворного мага. А глухой шлем, блистающий чернью и полировкой, били молотом, рубили топором, травили чародейскими молниями.
В конце концов, конечно, изуродовали таки доспехи — гномьим же оружием и самыми сильными заклятьями. Но сам Жан де Лефок (маг и мастер Огня, между прочим) потом вполголоса пожаловался Императору, что семь потов с него сошло. А уж целое войско решительных парней в таких доспехах и с таким оружьем доведут до отчаяния любого противника.
Вот и гонял Valle своих подопечных и подчиненных. Вооруженных копьями и мечами пехотинцев, конную разведку, колдунов да проводников-леани.
Последних включили по его личному настоянию, чтобы Легион мог не только сражаться как вырвавшиеся из ада демоны, но и быстро преодолевать большие расстояния, сваливаясь врагу как снег на голову в самых неожиданных местах. Остроухие ворчали, конечно, что полковник их черный маг. Если неаккуратно работал он, то бледнели и норовили в обморок упасть.
И все же, через месяц муштры что-то начало потихоньку прорисовываться. Забрезжили уже черты войска — а не оравы вооруженного народа, готового просто вцепиться в горло врагу и задавить численностью. Кстати, за дубравой, на таком же большом поле, принц гонял свой, подчиненный ему полк. И сейчас, в минуту затишья, оттуда доносились азартные крики и лязг сцепившихся в учебном бою пехоты и конницы. Хех, старое как мир противостояние. Считалось, что копейщики если и могут противостоять удару конницы, то только будучи собранными в огромных количествах. Но оказалось, что эти представления можно опровергнуть, и вроде бы у принца что-то тоже начало получаться.