Лис снял пистолет с предохранителя и, направив ствол вверх, выстрелил три раза. Он надеялся, что Монра и Терп услышат звук, сообразят, что стреляет он, идущий к ним на помощь, и не будут уходить далеко и даже пойдут навстречу.
Инглемаз подскочил и замахал руками.
— Тише, не создавай лишнего шума!
— Вот как? — сказал Лис убирая ОЦ-27 в кобуру, и перекладывая поудобнее лучемёт.
Инглемаз подскочил и замахал руками.
— Тише, не создавай лишнего шума!
— Вот как? — сказал Лис убирая ОЦ-27 в кобуру, и перекладывая поудобнее лучемёт. — Ну, давай, рассказывай связно, что это место собой представляет.
Лис отдал должное: Инглемаз, когда хотел, явно был неплохим рассказчиком. Да и как могло быть иначе? Ведь при всех отрицательных индивидуальных качествах, имевшихся у разных представителей расы Творцов, все они обладали достаточно высоким уровнем интеллекта, уже хотя бы в силу количества прожитых лет, приобретённого опыта и уровня развития цивилизации, из которой вышли. Кто не успел накопить необходимых для выживания навыков и знаний, вряд ли дотянул до нынешних дней. Тот же Нимрат, например, чтобы создавать или хотя бы как-то изменять что-то в своём Кольцевом мире должен был владеть огромным по земным меркам объёмом знаний, пусть чисто прикладных и где-то поверхностных, но всё-таки знаний!
К сожалению, интеллект и знание — не синонимы порядочности и добродетели — Лис давно это понял. Ещё в школе, впервые прочитав фразу о том, что «гений и злодейство — две вещи несовместные», он как-то инстинктивно, хотя и с сожалением не поверил в однозначности данного определения, а прожитые годы и прочитанные книги только добавили в этом уверенности. Даже рассматривая земную историю, можно найти немало личностей, которых по многим показателям можно определённо было назвать гениальными, но которые явно не отличались высокой нравственностью.
Планета, на поверхности которой находились сейчас Лис и Инглемаз, была в этой вселенной одной из трёх, обращавшихся по сложным орбитам вокруг центрального светила. Её радиус составлял всего около тысячи километров. Таким образом, как прикинул в уме Лис, вспоминая формулы для вычисления площади поверхности геометрических тел, площадь данного Недоделанного мира составляла не более одной шестой площади Земного шара. При этом гравитация, как обычно, имела величину, приемлемую для Творцов, а, значит, и для землян. Здесь не было океанов и морей, как таковых, только система очень крупных водоёмов, которые в определённые моменты под действием приливных сил солнца и остальных планет, расположенных очень близко, перетекали с места на место. Глинистые лощины бороздили поверхность, опоясывая планету в разных направлениях, как марсианские каналы. По ним устремлялись потоки воды, омывая раздробленную на причудливые псевдоконтиненты сушу.
Сильная жара вызывала и сильное испарение. Довольно часто шли короткие, но обильные дожди. Круговорот воды здесь не мог закончиться, так как в силу изначального устройства этого мира, она не улетучивалась из атмосферы в мировое пространство. Ось вращения была перпендикулярна плоскости орбиты, форма которой была такова, что смена времён года здесь отсутствовала. Имелась некоторая зональность по широте, впрочем, очень незначительная.
Продолжительность суток составляла привычные двадцать четыре часа с равной длительностью дня и ночи. Ночью почти всегда в небе были видны то одна, то другая, а то и обе вместе остальные планеты системы, дававшие много отражённого света. Когда эти планеты выстраивались в своём движении в ряд с солнцем, начинались периоды перетекания воды. Как планеты ещё не разорвало приливными силами, было не понятно, но, возможно, это было впереди: когда-нибудь системы, искусственно поддерживающие баланс этого мира, неизбежно дадут сбой.
Опасные бактерии и микробы, как и в большинстве искусственных миров, отсутствовали. Вообще, узнав, что Творцы интенсивно посещали Землю, Лис подивился, как они не натащили в свои минивселенные массу земных вирусов и бактерий. Он пока не успел задать конкретный вопрос никому из встреченных им Творцов, но подумал, что, вероятно, всё дело в действии поля, осуществлявшего переходы между пространствами.
В противном случае, в мире того же Терпа давно свирепствовали бы эпидемии.
Мир местных растений дополняли уже знакомые Лису дедае — деревья дающие еду, которые он встретил ещё в парке Дворца и в Проклятом лесу, а также огромные росянки, которые, по словам Инглемаза, щупальцами могли подтащить к своим листьям-желудкам зверя размером с пуму. Помимо экзотики, было много вполне привычных растений, вроде пальм, дубов и даже простых сосен.
Животный мир не был столь многообразен, как, скажем, на Земле. Кроме того, последний раз Инглемаз что-то делал здесь в плане формирования фауны более двух тысяч лет тому назад. Естественно, какие-то виды могли за это время исчезнуть, поскольку сбалансированные биоценозы отсутствовали. Другие же, наоборот, могли патологически расплодиться, что, впрочем, тоже, в конце концов, могло привести к их вымиранию в случае исчезновения требуемого корма.