Здесь было много животных, взятых из исходного мира Творцов, а потом и с Земли: буйволы, антилопы, рыси, шакалы и тому подобные, включая мелких вроде сусликов, хомяков, зайцев и белок. Из крупных хищников могли остаться тигры и львы, но Инглемаз думал, что, возможно, их и не осталось, поскольку завезли их в своё время не много.
Из экзотических видов, полученных искусственным путём, имелись медведи-гризли с удлинёнными лапами, клыками и длинным, как у хамелеона языком, которым они могли хватать свою добычу наподобие щупальца, удавы-сороконожки, ядовитые грифы, метавшие псевдоперья с острыми ядовитыми концами. Очень опасным животным являлось подобие слона. Размером этот зверь был даже больше земного африканского слона и питался исключительно кровью, всасывая её через хобот, который для этой цели заканчивался костяной иглой. Кроме того, он имел две пары сильных щупальцев, росших у основания этого хобота, а также выпускные когти на ногах. Щупальца служили для хватания и удерживания жертвы в процессе питания. На планете должен был вводиться также кентавры с головой кобры и тоже же ядовитые, а также некоторая иная живность.
Пожалуй, всё-таки самыми опасными были летающие каракатицы. Как описал созданных лично им тварей Инглемаз, эти головоногие никогда не опускались на поверхность, жили исключительно в воздухе, а летали за счёт наполненных водородом мешков, для получения которого у них имелся соответствующий орган, способствующий получению нужного газа за счёт электролиза воды. Энергию для этого процесса твари черпали светочувствительной шкурой, работающей как солнечная батарея, благо солнечного излучения здесь хватало. Движение в воздухе осуществлялось толчками мощного плоско расположенного как у дельфина заднего плавника и отдачи реактивной струи кислородо-водяной смеси, которую каракатицы могли с огромной силой выбрасывать через отверстие, представляющее собой подобие сопла ракеты.
Когда Инглемаз рассказывал о каракатицах, Лису почудилось что-то знакомое: он никак не мог отделаться от мысли, что уже слышал о чём-то подобном. Как только он дошёл до способа передвижения, Лис сообразил, что о подобных тварях он читал в очень любимой в детстве книжке «Робинзоны космоса».
— Слушай, — воскликнул он, — а ты случайно не был знаком с мсье Франсисом Карсаком?
— Это кто такой? — удивился Инглемаз.
Лис объяснил. Инглемаз совершенно искренне наморщил лоб и сообщил, что он не помнит, чтобы рассказывал кому-то о своих проектах за последнюю тысячу лет, тем более, с такими подробностями. Это было, естественно, не принципиально сейчас, но Лис оставалось только подивиться степени совпадения идеи Творца и французского писателя-фантаста. Хотя, ведь каждый писатель — это по своему творец своего собственного мира, своей собственной вселенной, и Лис даже невольно испытал гордость за силу разума отдельных представителей населения Земли, способных создавать в пространствах своего воображения то, что отдельные представители расы, называвшей себя Творцами, создавали в специальных биолабораториях.
К немалому удовлетворению Лиса, который терпеть не мог мелких жалящих насекомых и змей, здесь таковых не было, но и перечисленного выше набора хватило бы, чтобы человек без оружия испытал огромные сложности с выживанием.
Если задуматься, то можно было бы вообразить мир с более экстремальными условиями. Но Лис уже пришёл к выводу, что Инглемаз и не добивался скорой гибели Монры и Терпа: если бы он этого хотел, куда проще было бы просто пристрелить их. Инглемазу же, безусловно, доставляло радость знать, что какое-то время Монра и Терп просуществуют в этом мире, преодолевая трудности и уходя от напастей, без всякой, в конечном итоге, надежды на спасение.
Точки перехода на данном псевдоконтиненте отсутствовали, но через один ряд глинистых лощин, если двигаться на восток, на конце следующего ровного участка суши должен был стоять Дворец Инглемаза, выстроенный в виде громадной сверкающей пирамиды. Там имелись как точки входа, так и точки выхода. Естественно, непосвящённый не имел шансов попасть внутрь.
Но, что самое главное, в этом мире могли обитать люди. Во всяком случае, давным-давно Инглемаз перебросил сюда некоторые племена австралийских аборигенов и африканских пигмеев. Правда, выжили они или нет, Инглемаз знать не мог.
— Когда-то я даже собирался серьёзно заняться этой планетой, — усмехаясь, сказал он, — но потом, побывав несколько раз на Земле, я понял, насколько там интереснее. Там, правда, уже был свой, так сказать, хозяин, и это создавало проблему, но, естественно, только добавляло пикантности в поиске решения.
— Похоже, ты сам себе создавал проблемы, — насмешливо сказал Лис. — Тебе представилась возможность работать со Сварогом, что же ты начал копать под него?
— Тебе, никогда не имевшему собственного мира, этого не понять! — несколько надменно сказал Инглемаз.
— Ну, да, всё-таки вспомнил, что я — презренный ванвир! — съязвил Лис, кладя в рот несколько «виноградин».
— И даже не в этом дело! Я говорю: ты не понимаешь! — почти что с сожалением покачал головой Инглемаз. — Ни один Творец не сможет ни с кем уживаться. Ты думаешь, Сварог просто так взял меня помогать себе? Как бы не так! Его вынудили обстоятельства, я это чувствовал. Разве иначе рассказал бы он мне так много о том, что происходило у него в его резиденции? Тоже нет! Потому что, когда отпала необходимость в моей помощи, он бы меня ликвидировал! Ты думаешь, он отплатит тебе благодарностью за твоё содействие? Ошибаешься, он тебя уберёт, если даже ты отсюда выберешься.