— Скажите, досточтимый сэр, — Бенц Фиат придвинулся ко мне поближе и скосил глаз в сторону Шандры, — каково это — жить с такой женщиной? Он совершенно определенно выделил слово «такой», и я счел его вопрос комплиментом; Суть его, однако, оставалась для меня туманной.
— Что вы имеете в виду? — Я отодвинулся от Бенца, но не тут-то было: он загнал меня в щель между пальмовыми кадками и не собирался выпускать.
— Ну, вы же знаете, достойный капитан, этих женщин… знаете, как бывает… Чем красивее, тем капризнее… А ваша леди — само совершенство! И я полагаю, что у нее должны быть очень оригинальные капризы. Совершенно невероятные!
— Вы правы, — согласился я, поглядывая на Шандру. Она стояла у бассейна, рядом с бронзовым дельфином, исторгавшим поток зеленоватой воды. Обожатели и почитатели сгрудились вокруг нее плотным кольцом, но она была выше всех, выше на целую голову. В ее золотисто-рыжих волосах, собранных высокой башней, сверкала диадема из голубого жемчуга.
Профессор Шалмуназар перехватил мой взгляд.
— Вот-вот, именно это я и имею в виду! Прически, драгоценности, развлечения… Эти красавицы, они такие требовательные… Один мужчина их не устраивает — да и какой мужчина справится тут в одиночку? Даже. вы, отважный покоритель космоса… Тем более что полет у вас был долгим, и вы с ней, вероятно, успели надоесть друг другу.
Я пристально посмотрел на Бенца Фиата.
— Хотите оказать мне помощь? Он облизнулся, не спуская с Шандры загоревшихся глазенок.
— Я слишком хорошо воспитан, достойный сэр, чтобы ответить отказом. И я могу представить вас прелестным девушкам… три или четыре на выбор… спят и видят, как бы прокатиться с вами на дельфине. — Тут он понизил голос. — Это, знаете ли, любимое развлечение гидроидов… Но и мы им не брезгуем, отнюдь не брезгуем!
Намек был мне неясен; вероятно, речь шла о каком-то местном обычае.
— При чем здесь дельфин? — поинтересовался я. Шалмуназар подмигнул, заметив не без лукавства:
— Спина у дельфина такая теплая и широкая… и так приятно подпрыгивать и качаться на ней среди волн, в темном и тихом океане, под яркими звездами… Но, разумеется, не в одиночку. Дельфины тем и хороши, что могут прокатить сразу двоих. Или троих — ведь, кроме спины, есть еще хвост, а он тоже довольно широк! Я призадумался. Воображение рисовало мне самые соблазнительные картины.
— Скажите, профессор, а эти… хмм… эти подпрыгивания и покачивания на дельфиньей спине под яркими звездами… они безопасны? Так ведь можно и утонуть… в самый неподходящий момент…
— Утонуть? — Брови профессора взлетели вверх, в то время как взглядом он пожирал Шандру. — Вы подразумеваете, сэр, пойти на дно подобно камню? Но разве такое может случиться с человеком? В каком угодно состоянии? Ведь человек — не камень, он легче воды!
Я согласно кивнул. Перспектива утонуть представлялась любому соляриту дикой; все они плавали, как рыбы, а гидроиды — даже лучше рыб.
— Но ведь можно захлебнуться, — пробормотал я, представив любовные игры на дельфиньей спине. — Захлебнуться и глотнуть соленой воды…
— Великий Кальмар! — Бенц Фиат всплеснул руками. — К чему вам глотать воду, почтенный сэр? Прихватите с собой бутылочку этого прекрасного вина, — он кивнул на стол, где в ведре со льдом охлаждалось игристое. — Бутылку вина и девушку! Или две бутылки и двух девушек! Я обеспечу вам и то и другое. Договорились?
В этом намеке уже никаких неясностей не было. Я призадумался. С одной стороны, нахальный сек-соихтиолог был достоин кары — за сводничество и за попытку выменять Шандру на парочку местных прелестниц. Но с другой стороны, он просветил меня насчет любопытных обычаев аборигенов, и мысль о подпрыгиваниях и покачиваниях на широкой дельфиньей спине все больше завладевала моим воображением.
Я решил, что Бенц Фиат все-таки достоин наказания, но не слишком жестокого. Так, легкой порки или десятка оплеух.
Пробормотав нечто неразборчивое (слова мои при желании можно было счесть знаком согласия), я доверительно склонился к профессорскому уху.
— Мы толковали о женских капризах, почтеннейший… о невероятных капризах, какие случаются у красавиц… Так вот, знайте — моя леди не исключение. Шалмуназар радостно потер руки.
— Она предпочитает оральный секс? — с деловитым видом осведомился он.
— Нет. Любит чистить котлы. Это ее очень возбуждает.
— Да-а?.. — протянул сексоихтиолог. — А что такое котел, почтеннейший сэр?
Какое-то особое приспособление? Что-то вроде…
Я остановил его движением руки.
— Котел — это посудина, в которой варят пищу. Очень большая кастрюля с круглым дном. Размером с это ведерко. Я показал на ведро, где охлаждались бутылки.
Приличная емкость, должен признаться; в ней помещалась дюжина игристого и целая груда льда. Ведерко изготовили из серебра в форме огромной чаши с накладными виноградными гроздьями; под воздействием влажного климата металл потемнел, и чудилось, что изнутри чаша покрыта черным лаком. Превосходная вещь, и наверняка старинная; я мог бы продать ее в любом из богатых миров с восьмикратной прибылью.
— Поразительно! — заметил Шалмуназар. — Сколь необычными бывают женские капризы! Однако, достойный сэр, неужели вы варите пищу в таких котлах? Мне всегда казалось, что космический корабль оснащен киберповаром.