Мне пришлось проконсультироваться у «Цирцеи», как положено надевать и носить утренние секундианские наряды — уверяю вас, это не так-то просто! С нижним бельем было меньше хлопот — Шандра знала о назначении трусиков, но вот бюстгальтер оказался для нее новостью. Я объяснил ей, что этот предмет туалета защищает грудь от ударов и столкновений, почти неизбежных для новичка в условиях низкой гравитации. Затем я помог ей облачиться — приятнейшее из занятий, которое я не собирался доверять роботам-камердинерам. На какой-то миг у меня промелькнула мысль, что все это похоже на детские игры с куклами. Не знаю, не знаю… Шандра была наивна, неопытна, покорна, но даже ее покорность не походила на безжизненное безразличие манекена. Ей хотелось обучиться всему, выслушать и запомнить все, о чем я мог ей рассказать, — о «Цирцее» и роботах, исполняющих каждое мое желание, о чудесном экране на потолке, об удивительной корове из гидропонных отсеков и об этом воздушном платье, в котором положено сплетничать с подружками… Она была чудесной, восхитительной, неповторимой!
Разумеется, я необъективен — ведь я люблю ее и, вероятно, полюбил раньше, чем встретил воочию. Не праведный ли гнев аркона Жоффрея явился тому причиной?.. Не его ли негодование, когда он перечислял весь список грехов и богохульств моей Шандры?.. Сейчас она стояла передо мной, и по ее щекам текли слезы — не горя, а благодарности. Благодарности, подумать только! Я дал ей всего лишь одежду, в какой нуждается всякая женщина, красивая или не очень, а она даровала мне честь — величайшую честь, которой может гордиться мужчина! Возможно, наша первая ночь не была моим неведомым Раем, но уж наверняка преддверием к нему…
Итак, Шандра плакала, да и я с трудом сдерживал слезы. Полагаю, они не к лицу мужчине такого солидного возраста, даже перед собственным обручением; как ни крути, а этот земной предрассудок сидел во мне столь же крепко, как вбитый в стену гвоздь. Я постарался справиться с чувствами и надел Шандре на шею платиновую цепочку, а потом, для завершения картины, браслет на левое запястье и диадему, пристроив ее среди золотистых кудрей. Ее изготовили из мерфийских изумрудов еще вчера, и она в точности копировала свадебное украшение одной из британских принцесс — то ли в двадцатом, то ли в двадцать первом веке.
— Теперь, моя дорогая, — сказал я Шандре, — мы должны вступить в брак.
Она шмыгнула носом, вытерла мокрые щеки и с изумлением уставилась на меня.
— Грэм, а разве мы не?..
— Лишь частным порядком, милая, однако не с точки зрения закона.
— Но ведь тут, на корабле, ты и есть закон? Отметив про себя, что Шандра обладает не только красотой, но и здравомыслием, я улыбнулся.
— Но ведь тут, на корабле, ты и есть закон? Отметив про себя, что Шандра обладает не только красотой, но и здравомыслием, я улыбнулся.
— Это верно. Но закон — дитя власти, а власть разделяется на исполнительную и законодательную. Иными словами, я устанавливаю законы, а компьютер «Цирцеи» следит за их выполнением.
Я обнял свою невесту, а затем мы вышли в кольцевой коридор. Он обегает весь жилой модуль; в нем, будто камень в оправе, находится рубка «Цирцеи» — или капитанский мостик, как я ее называю. Этот коридор делится массивными переборками на две секции, помеченные как запад и восток. На западе живет капитан Френч (теперь — с супругой); здесь расположены кают-компания, медицинский отсек, склады с предметами первой необходимости, кухня, столовая, карцер и, разумеется, спальня. Только отсюда можно проникнуть в рубку, а из нее — в гимнастический зал и большой салон, где я устраиваю презентации, и к шахте осевого лифта, которая пронизывает корабль от носа до кормы. На востоке находятся помещения для пассажиров, и сейчас эта секция была перекрыта — за временной ненадобностью.
Прежде жилая зона не делилась на две части, но горький опыт, лучший из наставников, подсказал мне такое решение. Случается, я перевожу колонистов, небольшие группы, которым не нужен огромный корабль, а среди этих людей попадаются всякие. Пару раз я обжегся, и потому в коридоре появились две переборки, а вместе с ними и правило: не разобравшись, кто есть кто, не допускай миграции с востока на запад. Разумеется, я всегда был готов сделать исключение для хорошеньких женщин.
Но это — прошлые грехи, а сейчас я привел Шандру на капитанский мостик и велел «Цирцее» отпечатать бланки брачного контракта. Принтер зашелестел и выплюнул несколько плотных листов бумаги; вручив их Шандре, я сказал, чтобы она внимательно прочитала документ. Моя невеста приступила к делу с самым серьезным видом.
С каким восторгом я смотрел на нее! В своем воздушном зеленоватом одеянии, с диадемой в рыжих кудрях, она была неотразима!
Губы Шандры дрогнули:
— Дорогой, тут гораздо больше обязательств для тебя, чем для меня.
Я улыбнулся:
— Так что же, малышка? Мы должны произнести эту клятву вслух, а я люблю послушать собственный голос.
Кажется, это ее не убедило, но она продолжала читать, едва заметно шевеля губами. Через минуту последовал новый вопрос:
— Что такое «законы космоса»? И еще вот здесь — «согласно традиции чести»?