Я не скрывал от Шандры ржавчину прежних брачных уз, что тянулись за мной подобно цепям каторжника. Было бы нелепо отрицать этот факт; нельзя прожить столь долгую жизнь без женщин, в ожидании той, что станет твоей единственной любовью. Но все-таки мне не хотелось, чтоб тема о женах слейстрейдеров всплыла так быстро в наших разговорах. Я полагал, что Шандра еще не готова ее обсуждать с полной и беспристрастной объективностью; и ее волнение, когда я рассказывал истории о Регосё и Смитах, лишь подтверждало этот вывод. Но ведь с чего-то я должен был начать, не так ли?
Наш супружеский кодекс (я имею в виду торговцев) определяется нашей профессией. Есть разные формы брака, и заключенный между мной и Шандрой является сравнительно редким; он — словно пик меж пологих холмов, вершина, увенчанная самыми искренними и прочными обетами. Гораздо чаще практикуется временное супружество, когда девушка сопровождает спейстрейдера в так называемом «кольцевом полете»: спустя триста, четыреста или пятьсот лет он обязуется доставить ее к родным пенатам и выплатить определенное вознаграждение за ласку и любовь. Бывает, такие брачные узы расторгаются в другом месте, если супруга намерена оставить корабль по достижении одного из миров, оговоренных контрактом; в этом случае она заключает брак с целью совершить бесплатное путешествие. Оба эти способа практикуются на сравнительно благополучных планетах; а там, где узаконено рабство, спейс-трейдер может просто купить девушку — или целый гарем, если здоровье позволит.
Судьбе таких невольниц не позавидуешь: хозяин может продать их, высадить в любом порту или выкинуть в открытый космос. Правда, я не слыхал о таких зверствах — как и о том, чтобы спейстрейдеры торговали рабами. Обычно этих девушек отпускают где-нибудь на Окраине, в каком-нибудь мире, где женщин еще немного и где любой из них нетрудно обзавестись семьей.
К счастью, я никогда не покупал рабынь и не заводил гаремов. Я-не гений лицедейства и не сумел бы скрыть от Шандры такую историю; рано или поздно она догадалась бы о моем позорном прошлом либо нашла компромат в компьютерных файлах. Жена — что совесть; со временем она расколет вас, узнав и лучшее, и худшее, а дальше все зависит от темперамента и чувств: на основании одних и тех же фактов любящая женщина сочтет вас благородным рыцарем, а ведьма и мегера — отъявленным мерзавцем.
Итак, едва мы покончили со Смитами, я приготовился к дальнейшим расспросам, и с ними дело не задержалось. Снежная лавина, помилуй Бог! Потоп на Малакандре! Мою супругу интересовали все подробности: сколько раз я был женат?.. вспоминаю ли тех женщин?.. любил ли их больше, чем ее?.. где встретился с ними, как расстался?.. И, наконец, — какие они были? Я твердо знал, что Шандра не относится к числу мегер, и все же мне не хотелось тревожить скелеты в своих шкафах. Во всяком случае, не сразу; когда-нибудь я расскажу ей о первой своей жене, матери малышки Пенни, и о коварной Йоко. Когда-нибудь, но не сейчас!
И потому я начал говорить о Дафни.
Мы встретились с ней на Кадате, одном из тех миров, что был заселен в шестнадцатом или семнадцатом тысячелетии космической экспансии. Дафни была маленькой стройной блондинкой, с округлыми формами, упругой грудью и шаловливо вздернутым носиком; ей стукнуло тридцать, и в современных понятиях она являлась совсем девчонкой. В своей короткой жизни она повстречала немногих, и все были к ней добры, все представлялись ей милыми, достойными полного доверия и самой горячей приязни. Наверняка это было не так, но как именно, Дафни не интересовало; на любой из тем она могла задержать внимание не дольше пяти секунд и оказалась на редкость пустоголовой. Удивительный случай! До сих пор не знаю, кто так подшутил над бедняжкой! Гены она унаследовала превосходные: ее отцом был безымянный гений из местного банка спермы, а матерью — самая деловая из всех деловых кадатских дам. Ей принадлежала четверть планетарных алюминиевых заводов, а кроме того — лесные угодья величиной с земную Сицилию. К несчастью, с мамашей-миллионершей случилась финансовая катастрофа, и этот крах ей пережить не удалось — под руками у нее был бластер, и в тот момент, мне кажется, она думала не о дочери, а о своем рухнувшем богатстве. Но что-то ей удалось сохранить, и все эти средства были отписаны на имя Дафни — не слишком много для транжиры и глупца, но вполне достаточно для человека разумного. Увы, Дафни к этой категории не относилась! В ее хорошенькой головке бродила всего лишь тройка мыслей — да и тем, как я подозреваю, было тесновато. Первая: счет в банке со временем растет, а его владелец — богатеет; вторая: в богатом мире легче и проще жить, чем в бедном; и третья: через четыре-пять столетий Кадат будет богатым миром, а ее счета вырастут до небес. Она, можно сказать, зациклилась на этих идеях и хотела подловить спейстрейдера, обратив свои мечты в реальность.
Тут я ей и подвернулся…
Я замолчал, и Шандра с тревогой уставилась на меня.
— Грэм, милый, ты печалишься? У тебя такой тоскливый взгляд… Еще немного, и я начну ревновать!