Панарин: То есть мы зонтик прикрытия, можно так сказать?
Паршев: Да, совершенно верно. То есть это, в общем-то, наша роль, потому что, конечно, нельзя говорить, что, скажем, какие-то сейчас есть силы настолько агрессивные, что готовы военным путем разрушить такой экономический союз.
Панарин: Но, тем не менее.
Паршев: Но, как говорил товарищ Рейган, ведь имеют значение не намерения, а возможности. Вот если у этого союза не будет этих самых возможностей, а их кроме как у России, в общем-то, нет.
Панарин: То есть тут можно вспомнить Невского: кто как нам с мечом придет, тот от ядерного меча и погибнет.
Паршев: Тому мало не покажется. Это первое, в чем заинтересован Китай, как и другие члены БРИК, чтобы была некая. Так сказать, на заднем дворе что-то было. Второй момент, мы все-таки тоже, подойдем трезво, являемся источником сырья для мировой производящей экономики. Хорошо это или плохо — это реальность. Причем вот так получается, что для Китая мы вполне естественный источник сырья, потому что мы достаточно близко расположены, удобно. Поэтому, когда говорят, что Китай будет нас завоевывать. Если бы ему нужна была эта Сибирь, он 2000 лет назад бы ее завоевал. А мы сами поставляем.
Панарин: Есть некий баланс интересов.
Паршев: Да, совершенно верно, то есть мы, в общем-то, друг без друга. Мы очень даже хорошо связаны.
Панарин: А вот как вы видите будущую модель мира, где не было бы конфликтов, войн, где бы банкиры лондонские, германские находили баланс, ну и Россия была бы более мощным центром, как?
Паршев: Всегда хотелось бы надеяться на что-то очень хорошее, но вот есть, к сожалению, некоторые объективные вещи, крайне неприятные, то, что ресурсный кризис все-таки существует.
Панарин: Говорят, 20–30 лет и мы вступаем в фазу.
Паршев: Понимаете, там не будет такого обрыва, что раз и все кончилось.
Панарин: То есть это постепенно?
Паршев: Просто что-то будет становиться все дороже, дороже.
Панарин: Соломку надо стелить?
Паршев: Обязательно. Уже стелют.
Панарин: Как?
Паршев: Есть же примеры, как, например, те же американцы очень серьезно занялись альтернативными не видами энергии, как это говорят, а просто утилизацией того топлива, которое было хорошо известно.
Мы будем Вам очень признательны, если Вы оцените данную книгуили оставить свой отзыв на странице комментариев.
То есть это разработка, скажем так, не очень богатых источников, таких, как залежи горючих сланцев, причем они пошли очень планомерно, добывают горючий газ, который там содержится. Вот мы-то сланцы добывали, например, еще в советское время, но как-то вот этот ресурс мы не смотрели. Ведь газа довольно много в том же каменном угле, его можно сначала добыть. У них есть еще некоторые канадские залежи «нефтеносных песков» так называемых, трудных в добыче, но это тоже ресурс. То есть такими вещами надо заниматься.
Панарин: Это вы про Америку говорите, а Россия не Америка, вы сами в своей книге написали. Что нам-то делать, ведь мы особая страна?
Паршев: Об этом у нас думали в 50-е годы. Уже тогда был такой термин «газовая пауза», то есть имелось в виду, что сейчас мы открыли месторождение газа, очень экологическое и очень выгодное, и так далее. Вот мы сейчас, за время использования этого газа, мы разработаем новую энергетическую систему. В первую очередь, это использование низкокачественных углей, у нас их очень много. Есть в Восточной Сибири.
Панарин: Это специфика России, да?
Паршев: Это специфика России, потому что у нас какие-то невообразимые залежи этих углей, но они все трудны в эксплуатации.
Панарин: Можно сказать, что это наш стратегический запас?
Паршев: Несомненно. Именно как раз вот этот и есть наш стратегический запас, потому что, скажем, по нефти, у нас какое там? Восьмое место в мире. При интенсивной добыче, к тому же.
Панарин: А здесь мы доминируем, да, я так понимаю?
Паршев: Тут мы доминируем, да. Здесь и лесное хозяйство. Очень серьезно надо этим заниматься, в советское время строились. Была у нас такая там Гусиноозерская ГРЭС, целый комплекс КАТЭК, который как раз занимался этой проблемой — утилизацией таких углей. Скажем, если мы решим заменить газ просто добычей этого угля, то у нас не то что там. В общем, у нас будет один сплошной эшелон из Восточной Сибири в европейскую часть, который будет непрерывно двигаться.
Панарин: Причем, мы будем зарабатывать, я так понимаю, хорошие ресурсы финансовые и другие.
Паршев: Это очень дорогая вещь в добыче пока. Скорее всего, единственный путь — это получение на месте. То есть добыча и переработка в какое-то жидкое топливо или что-то такое, и затем транспортировка.
Панарин: Ну, это один путь, а вот глобально-то, Россия в БРИК должна быть?
Паршев: Да, конечно.
Панарин: Должна. Нужно БРИК расширять, с вашей точки зрения, Мексика, Аргентина, Казахстан, — ЮАР, кстати, просится?
Паршев: Скажем так, европейцы подошли к этому вопросу именно так, что все, так сказать, члены ЕС входят в зону евро, все участвуют в эмиссии. Тут надо хорошо смотреть, потому что заранее надо понимать, что делать со страной, которая, скажем, экономически слабая и может оказаться в такой ситуации, как сейчас Греция, то есть предусмотреть какие-то защитные механизмы, чтобы страны не тратили больше, чем они зарабатывают. В общем-то, это очень непростое дело. Конечно, должен быть какой-то механизм для того, чтобы обеспечивать торговый обмен между всеми членами такой гипотетической организации. Не доллар.