Но вначале — результаты голосования: одобряют приглашение Гайдара американцами 67 %, нет 33. Проголосовало 1796 человек. Спасибо.
Идем дальше по пейджеру, тут все очень здорово написано: «Главное у нас никогда не было согласия народа с властью, идет вечная борьба, кто кого обманет. А в Америке договоренность между властью и народом есть и была изначально». Что скажете?
A. Паршев: В принципе, я согласен. Они договорились с самого начала, по каким правилам играть, поэтому никому там не придет в голову осуждать кого-то за что-то. Капитализм есть капитализм, есть правила. Не умеешь, не можешь, — значит, ты не капиталист. А можешь, — капиталист, все нормально.
М. Ганапольский: Но мы о власти говорим.
B. Сухой: Думаю, что мы действительно не можем уйти от того, что рано или поздно придется эти твердые правила устанавливать. А у нас действительно правила все время меняются, — в этом наша беда.
М. Ганапольский: Жванецкий, с которым мы недавно разговаривали, приехал из поездки по Америке. И когда я его спросил, как Америка, почему вот эти флаги торчат, он сказал гениальную фразу — потому что когда ты садишься кушать, такое ощущение, что с тобой садится вся страна. Довольно хорошо сказано. Вот сейчас грядут выборы, смотрите, — мы изначально не верим ни одному из этих кандидатов. Значит, коммунисты плохие, потому что коммунисты, аграрии плохие вместе с ними. Демократы плохие, потому что они только говорят, но ничего не делают, хотя демократы говорят, что им ничего не дают делать, а Жириновский паяц, — вот вам характеристика нашего поля. Ну, там есть еще разные партии, но бог с ними.
Значит, мы их не любим, когда они идут к власти, но дальше мы идем, голосуем за кого-то. А Путин же ни на кого не показывает сейчас, кроме как на Матвиенко, из-за чего скандал грандиозный получился: «вы одна из кандидатов, я вам желаю успеха», — казнить нельзя помиловать. Накликал. Ну, и теперь будут суды, или не будут. А потом мы выбираем, и тут же начинаем ненавидеть. Потому что мы их выбрали, но они уже идиоты, воры, и мы спрашиваем друг друга — черт побери, ну как они проскочили в эту власть? Но самое интересное, что это абсолютно честная психология, я здесь не вижу двуличия — потому что не верим мы этим ребятам, нет к ним доверия. А других вроде нет. А что, американцы так верят своим политикам?
В. Сухой: Если не говорить о последних выборах, которые вообще были беспрецедентными. Там действительно с верой было трудно, потому что многие не верили Бушу, а многие не верили Гору. Но в целом американцы действительно многим не верят, кто баллотируется. Но одному или двум обязательно верят. И если ты у них спросишь — вот этому ты не веришь, тому не веришь, а кому веришь? — он обязательно назовет хотя бы одну фамилию человека из кандидатов, которому он верит, и за которого пойдет голосовать.
М. Ганапольский: Вот смотрите — в Калифорнии баллотируется Шварценеггер. Я бы, наверное, за него голосовал. Но мы видим, идет абсолютная спекуляция на том, что он такой крутой, и он все время говорит фразу «я уже пришел». Все понимают актера выбирают, правда, тут же говорят — был же хорошим президентом Рейган. И тоже ситуация, как у нас, — тут я вижу сходство, голосуют за абсолютный пиар. Нет?
А. Паршев: Ну, нам тут нечем гордиться, у нас примеров-то побольше, — кого ни выбирали, в общем-то, благодаря пиару. Потому что мы ничего не знаем о наших кандидатах, наверное, даже меньше, чем американцы.
М. Ганапольский: Да нечем гордиться, я просто ищу лихорадочно сходство. Вы говорите о различиях, а я ищу сходство. Вот сходство в этом идиотизме, — для меня тоже сходство. Пусть в плохом: у меня корова сдохла, и у него. Правда, у него есть еще две, но мы едины в нашем политическом горе.
В. Сухой: Давайте небольшое отвлечение. Почему мы все время сравниваем себя с Америкой? Если бы она не была такой богатой страной, мы вообще обращали бы на нее внимание?
Вот это меня волнует всю мою профессиональную жизнь. Я, собственно говоря, американистикой занялся именно поэтому. Я не решил для себя этот вопрос. Вот эта любовь — не любовь, любовь-ненависть, и невозможность жить друг без друга всегда меня волновала. Почему мы так направлены на Америку, а Америка так направлена на нас? Что ей Гекуба, как говорится? Почему мы так ревниво относимся ко всему, что относится к США, и ко всему, что делают американцы на международной арене, и почему американцы так внимательно следят на протяжении всей нашей истории. Понятно, мы были противниками, но почему сейчас, когда мы не противники? Вот это феномен.
A. Паршев: Вы знаете, он имеет материальное выражение. Название моей книги «Почему Россия не Америка?» не мое, это издатели так ее назвали. Вообще книга называлась «Книга для тех, кто остается здесь». По очень простой причине, — если в книге есть название «Америка», то на нее скорее обратит внимание читатель. Так оно, в общем-то, и оказалось. Я хочу сказать, что нам не надо, видимо, стесняться такого нашего интереса. Как бы мы ни любили нашу страну, но все равно нам придется сравнивать ее с Америкой — этого, видимо, не избежать, и надо выяснять, в чем тут дело, что там есть кроме богатства.