Складывается такое впечатление, что министр обороны США и весь остальной мир просто имеют разное представление о том, что такое стабильность. С точки зрения Панетты стабильность — это когда у США нет соперников на глобальной арене, т е. тех, кто мог бы хотя бы в какой-то степени ограничить гегемонистские замыслы и амбиции американской военной машины. Однако мы привыкли к немного другому пониманию того, что такое безопасность и стабильность в мире. Скажем, лет 20 назад существовал примерный паритет сил между двумя крупнейшими мировыми центрами силы, т е. между Западом во главе с США и противостоящим ему соцблоком во главе с СССР.
Впрочем, если смотреть на высказывания министра обороны США сквозь призму американских интересов, то следует признать, что они вполне разумны. Панетта правильно называет главные угрозы для американской гегемонии. Единственное, что может хотя бы в какой-то степени компенсировать последствия развала Советского Союза, — это как раз воссоздание противовеса в виде организации БРИК. Или, как ее называют в последнее время, БРИКС, т е. та же четверка (Бразилия, Россия, Индия и Китай) плюс ЮАР. Правда, как показывает практика, такого рода коалиции не могут быть в достаточной мере организованными и управляемыми, если одна из держав не является безусловным лидером. Очевидно, что то же НАТО было бы весьма дезорганизованной структурой, если бы США не играли в ее рамках роль безусловного гегемона и заводилы. Проблема в том, что БРИК — это пока лишь некий намек на те возможности, которые имеются у такого объединения. Тем не менее, в перспективе просматриваются возможности создания на его базе некоей военно-политической организации.
В некотором смысле Панетта был бы более точен, если бы он беспокоился о вызовах для США со стороны Шанхайской организации сотрудничества. Поскольку роль первой скрипки здесь принадлежит Китаю, который в данной структуре является естественным лидером. Хотя в плане удельного веса своей экономики Индия также может рассматриваться как некий потенциальный лидер. Другое дело, что эти страны в силу определенных противоречий пока не состоят в более-менее организационно оформленном международном клубе. Если резюмировать все вышесказанное, можно сказать, что Панетта беспокоится правильно. Это свидетельствует о том, что американское высшее руководство отнюдь не утратило чувство реальности, что бы на этот счет ни говорили.
Правда, при этом сразу следует оговориться, что, как бы лестно для нас это ни прозвучало, ни о каком усилении позиций или экономическом рывке со стороны России, пока, к сожалению, говорить не приходится. РФ в последние годы ничем не отметилась — ни в экономике, ни на международной арене. Конечно, чисто формально мы тоже является частью БРИК, которая в целом сделала рывок, но мы в основном находимся здесь в счет старых заслуг. А точнее говоря, благодаря тому, что у нас есть стратегические ядерные силы, которых больше нет ни у кого, кроме США. В этом плане мы до сих пор идем вслед за американцами, а все остальные ядерные державы плетутся позади с очень большим отрывом. Только поэтому нам удается сохранять престиж и высокий международный статус.
В смысле экономики все страны БРИК, кроме России, действительно совершили впечатляющий рывок. Кризис на них не только не отразился в негативную сторону — наоборот, в последние годы они очень сильно прибавили. Это касается и Китая, и Индии, и Бразилии. Не секрет, что финансовый кризис в первую очередь затронул страны первого мира (в первую очередь США и Западную Европу), чьи экономики были перегреты постоянными кредитно-эмиссионными вливаниями. Те же экономики, которые базировались на реальном производстве, как минимум не пострадали.
В своем весьма воинственном заявлении Леон Панетта не исключил, что Израиль может нанести ракетно-бомбовый удар по ядерным объектам Тегерана, если к тому времени будут данные о том, что Иран вплотную приблизился к созданию атомного оружия.
Как мне кажется, в данном случае речь идет не столько об информационном пробросе с целью получить отклик мировой общественности на известие о возможном начале военных действий против Ирана, сколько о своего рода психологическом прессинге на иранское руководство со стороны США и их союзников. Я не думаю, что это — реальная угроза. Кстати говоря, не стоит забывать о существовании Женевских конвенций, согласно которым не допускаются нападения на сооружения, которые содержат т н. «опасные силы». В статье 56 протокола говорится о том, что установки и сооружения, содержащие опасные силы, а именно плотины, дамбы и атомные электростанции, не должны становиться объектом нападения даже в тех случаях, когда они являются военными объектами, в том случае, если такое нападение может вызвать высвобождение опасных сил.
Конечно, Вашингтон и его сателлиты очень часто действуют по принципу «если нельзя, но очень хочется — значит, можно». К тому же у Запада есть такая поведенческая особенность (быть может, она и правильная) — никогда не признаваться в содеянном. Т. е. западные политики сразу начнут говорить, что это же — строящийся атомный реактор, а не действующая электростанция. Хотя и в данном случае угроза высвобождения опасных сил гораздо выше, чем гипотетическая возможность того, что Иран благодаря этим установкам создаст ядерное оружие. Очевидно, что ядерное оружие для Ирана в любом случае будет иметь оборонительный характер. Нужно обладать очень богатым воображением, чтобы предположить, что Иран первый развяжет войну против западного блока.