Кроме того, если мы сильно снизим налоги, чтобы привлечь потенциального инвестора, у нас уже не будет такого огромного количества учителей и врачей, как сейчас, не будет бесплатного образования и медицины. То есть, с одной стороны, мы потеряем наше образовательное преимущество, пожалуй, единственное существующее. А с другой — придется платить работникам еще большую зарплату, ведь лечиться-то и уходить на пенсию они не перестанут! Куда ни кинь — везде клин.
— Вывод?
— Вывод простой: в условиях открытости мировому рынку ни один инвестор — ни наш, ни зарубежный — не станет вкладывать деньги в производство чего-либо в России.
— Может, выручат наши пока еще существующие высокие технологии? Научные заделы с прошлых времен?
— Монопольных технологий, которые позволяли бы диктовать цены на мировом рынке, у нас практически нет. Да ими 145 миллионов человек и не накормишь! А прочий хай-тек. Чем сложнее изделие, то есть чем больше технологических переделов оно прошло, чем дальше оно ушло от сырья, тем более невыгодным стало! Потому что каждый технологический передел — это дополнительные рабочие руки, и пресловутое отопление, и амортизация зданий, и это все накручивается, накручивается.
— Получается, самое выгодное для России торговать сырьем?
— Вот именно. Самое выгодное в российских условиях — торговать сырьем. Но сырье не прокормит 145 миллионов россиян. Подсчеты показывают, что сырьевой рынок может прокормить от 15 до 50 миллионов человек. А чтобы прокормить всех, нужно увеличить добычу нефти в шесть-семь раз. Это невозможно. Столько просто нет. Да если бы и было — пропускная способность Трубы ограничена 125 миллионами тонн нефти в год. Строили Трубу, надрываясь, всем Союзом. Вторую такую уже не осилим. Это во-первых.
А во-вторых, мое глубочайшее убеждение состоит в том, что нефть, и газ, и любое другое сырье вообще нельзя продавать.
— Отчего же? У нас этого добра как грязи!
— К сожалению, это не так. Я иногда спрашиваю разных людей: как вы думаете, на сколько у нас еще хватит газа или нефти? Мне говорят: на тридцать лет. Уже лет десять спрашиваю, и все десять лет мне говорят, что на тридцать. А на самом деле никто не знает, сколько и чего у нас осталось. Просто нет таких данных. По зарубежным данным, у нас 7 % мировых запасов нефти. А у крохотной Венесуэлы 8 %. Венесуэла может продавать свою нефть, им отопление не нужно, там и так тепло, а нам отопление нужно. Чем мы будем отапливаться, когда продадим все свое топливо?
Вы знаете, откуда пошли легенды о том, что у нас очень много нефти? Когда-то, еще при СССР, размер премии геологов зависел от того, каковы запасы открытого ими месторождения. Поэтому они всегда подвирали. Правда, по-божески — раза в два-три. Это позже выяснилось, когда все запасы исчерпанных месторождений оказались в два-три раза меньше предсказанных. Так было, например, с Уренгоем. Сейчас наши главные газовые месторождения исчерпаны на 95 %. Новые месторождения газа есть на Ямале, но поднять Ямал. Откуда взять столько денег или столько заключенных? Времена централизованной экономики прошли. А западные инвесторы не рвутся осваивать Ямал, потому что знают: нерентабельно. Затраты на освоение, добычу и транспортировку съедят всю прибыль.
— Ужей сырье невыгодно в России добывать?
— Увы. Потому что лежит оно там, где его не достанешь, а если и достанешь. Знаете, на Луне есть места, где титана в породе содержится аж 11 %! Богатейшие руды! Сказочные!
И при современном уровне развития техники там можно поставить обогатительную фабрику и производить титан. Но никто этого не делает. Почему? Невыгодно. Так же и в России. На нашем Севере невыгодно добывать даже золото! Добыча обходится дороже его стоимости. Ведь в цене добычи золота 90 % — энергозатраты.
Кое-чего у нас уже нет вовсе, марганца и хрома, например. Они остались в Казахстане и Грузии. Практически иссякли наши доступные запасы урановых руд.
— А нефть?
— Себестоимость русской нефти 14 долларов, а качество (и, соответственно, цена на рынке) невысокое. В Кувейте же себестоимость нефти 4 доллара. И качество повыше. К тому же наша нефть вязкая, ее трудно перекачивать, зимой приходится даже подогревать. То есть довольно значительная часть нефти уходит просто на перекачку самой нефти. Да еще наши трубопроводы, по которым мы ее гоним, изношены на 80 %. Скоро они «кончатся».
— Прекрасно. Сбудется ваша мечта — Россия перестанет продавать сырье.
— А на что жить будем в этом мировом рынке? Сейчас мы как-то еще поддерживаемся только за счет нефти и газа, спасибо экспортерам. Но из-за исчерпания месторождений добыча нефти у нас уже упала: в 1990 году мы добыли 500 миллионов тонн, а в 1998-м — 80 миллионов тонн. Через десять лет добычи нефти хватит только на отопление городов. Так что с сырьевым придатком Запада это вы погорячились. Себе не хватит.
— А на шельфе Ледовитого океана.
— Для добычи нефти на шельфе Ледовитого пока нет технологий. Там зимой начинают идти ледовые поля. Они просто снесут все вышки.
— Что же будет с нами? Куда же девать лишних более ста миллионов человек? У нас не хватит нефти даже для того, чтобы их всех сжечь в крематориях!