А вот производителям сырья договориться трудно. Почему? Это можно обсуждать, но факты говорят именно об этом: продавцам сырья их специализация вредна. От сырьевого экспорта, как правило, экспортер беднеет, а потребитель богатеет. За исключением, как мы уже говорили, очень немногих видов сырья, в частности нефти.
«Менее развитые страны экспортируют, как правило, товары, сталкивающиеся с неэластичным спросом», как пишет Сорос. Наш редактор его книги «Алхимия финансов» поясняет: «Чтобы увеличить объем экспорта товара с неэластичным спросом, надо резко понизить цены». Задыхающиеся в долговой петле сырьевики вынуждены предлагать на рынок больше — нов результате получают немного. И нефть выгодна только потому, что она контролируется группой продавцов, хотя она — такое же сырье.
Трудно также договориться между собой и производителям обычной продукции, производимой по известным технологиям. Отчасти поэтому страны третьего мира, хотя и вошли в индустриальную стадию благодаря своим экспортно-ориентированным экономикам, накопили не так уж много капиталов, и при сокращении сбыта в страны Запада они не могут заменить их спрос собственным платежеспособным спросом. Таким образом, одна из идей современной экономической теории — идея о расцвете национальных экономик путем привлечения иностранных инвестиций — оказалась не так уж плодотворна. Тем самым далеко не богатые страны втягиваются в изнурительную гонку: рабочие соглашаются на недостойную человека заработную плату, государства до мизера снижают налоги, лишая национальные бюджеты совершенно необходимых средств — и все для того, чтобы снизить издержки иностранных предпринимателей.
Призом же является встраивание в экономическую систему развитых стран, причем на самой бесправной роли: при ухудшении мировой конъюнктуры именно экономики стран «третьего мира» страдают первыми, «глобальная экономика» отбрасывает их, как ящерица свой хвост. Пресловутые «азиатские драконы» добились. а чего они, собственно, добились? Права удовлетворять спрос заокеанского потребителя более дешевым способом, чем если бы он, заокеанский потребитель, это делал сам.
Правда, и США уже не могут обойтись без дешевых товаров «третьего мира».
В принципе экономическая доктрина Запада не любит монополий. В учебниках часто приводится в пример различная практика в Англии и во Франции XVIII века. Во Франции выгодные производства раздавались или продавались в исключительное пользование лицам и компаниям — результатом было отсутствие экономической конкуренции и отставание в конечном итоге от Англии.
Но вот монополию благодаря технологической новизне современная доктрина признает. И клуб технологически развитых стран обладает монополией на многие виды технологий — не знаю, является ли это причиной или следствием теории.
Так, развитые страны поделили между собой мировые рынки компьютеров, программного обеспечения, видео-, кино- и аудиопродукции, специализированного машиностроения, биотехнологий. Гражданская авиация мира — сейчас только Боинги и Аэробусы, которые нельзя сказать что совсем не падают (в среднем — чаще, чем наши самолеты), но нашим Илам и Ту путь в мир заказан. И благодаря такому монопольному положению Запад и сохраняет возможность платить своим гражданам высокие зарплаты.
Глобализация потихоньку размывает эту ситуацию. Каждому конкретному производителю очень выгодно перевести производство в страну с дешевой рабочей силой, а ведь вряд ли Америка будет состоять из одних дизайнеров. Не только Америка. Фирма ИКЕА имеет предприятия по всему миру. Что в ней шведского? В самой Швеции только одно конструкторское бюро, в городке Эльм…м. А всемирно известный шведский концерн «Эриксон» даже штаб-квартиру держит не в Швеции. Если развинтить монитор финской фирмы «Нокия» (но не советую — напряжение 15 киловольт), то там можно найти японскую, а скорее южнокорейскую трубку. Вот и «Леви Страус» закрыла последние шесть фабрик по пошиву джинсов в США.
То есть отчасти глобализация прогрессивна, она ставит рабочего развитых стран и рабочего из стран развивающихся в более равные условия. Рабочий «третьего мира» стал больше зарабатывать (хотя это не решило проблему бедности и не решит — таких рабочих очень немного, больше Западу не нужно), а рабочий Запада, чтобы выдержать конкуренцию на рынке труда, соглашается сократить свое потребление. Как сказали бы марксисты, глобализация из разрозненных отрядов пролетариата формирует единую всемирную армию труда.
Но пока американцы, и американские рабочие в том числе, наслаждаются высоким уровнем жизни и, соответственно, большим потреблением ресурсов. Причем потреблением, которое даже США не по карману.
Кроме слишком высоких зарплат и других видов выплат, расходуемых на личное потребление, США еще и очень много тратит и на общественное потребление, и на военные цели. Да, пока экономика США — первая в мире, но и армия у США самая дорогая, и флоты по всему миру чего-то стоят.
Мы говорили, что отчасти такая ситуация существует из-за своеобразного разделения труда. За товары Запада платится монопольная цена, за товары «третьего мира» — конкурентная. Но даже в этих условиях нет равновесия в обмене США с остальным миром, даже американской высокотехнологичной продукции не хватает, чтобы оплатить американские аппетиты.