— Не стоит, — покачал головой Кузьма Платонович, — вам сегодня одной не нужно гулять. Теперь можно всякого подарка ожидать. Нападут из-за угла — ищи виноватого! Потом отправят вместо душегуба какого-нибудь бесполезного человечка на каторгу в Сибирь, и все наказание.
— Наверное, вы правы, — согласилась я, пожелала управляющему покойной ночи и вернулась к себе.
Очень не вовремя мой Алеша занялся борьбой с оборотнями! Я согласна, он не виноват в том, что здесь происходит. Я сама от него все скрыла, но почувствовать, что мне грозит опасность, он мог бы!
Пока же ничего необычного в доме не происходило. Из зала я быстро пошла к себе и сразу же заперла на крюк дверь. В спальне вынула из-под подушки пистолет, еще раз его проверила и положила на видное место. Очень хотелось есть, но на ужин рассчитывать не стоило, кухонная прислуга в ожидании попойки вместе со все дворней была во дворе. Ко всем неудобствам добавилась приближающаяся гроза. Невдалеке сверкнула молния, раскатами прогремел гром, и порыв ветра, хлопнув створкой окна, едва не загасил свечу на столе.
В прежние времена я так боялась грозы, что пряталась от нее под печь или лавку и там тряслась от страха. Теперь благодаря Алеше знала, что молния это всего лишь электрический разряд, правда толком не понимала, что он такое, как попал на небо и почему так страшно блещет и громыхает. Гроза между тем приближалась, небо раскалывалось все громче, молнии освещали спальню быстрым голубым светом, и я, на всякий случай, помолившись Матушке Заступнице и архангелу Михаилу, легла в постель и закрылась с головой одеялом.
Молитва помогла. Гроза затихла, ливень скоро кончился, и тучи вместе с электричеством унесло ветром в сторону Троицка. Теперь можно было не опасаясь, что оно случайно в меня попадет, встать и хорошо запереть двери. Я уже знала, как легко снаружи поднять ножом дверной крюк, потому накрепко привязала его к проушине шелковой лентой. Теперь если кто-то даже попытается его поднять, у него все рано ничего не получится.
На этом подготовку к обороне я окончила, разделась и легла в постель. В доме и во дворе было тихо, и я заснула. Однако кто-то, громко стуча сапогами по полу, пробежал мимо дверей, пронзительно закричала женщина, и я проснулась. После грозы нёбо развиднелось, взошла луна, и в комнате стало так светло, что можно было обойтись без свечи.
Лежать без сна и слушать, как в усадьбе гуляет дворня, мне скоро прискучило. Я встала, накинула на себя рубашку, села к столу и решила почитать книгу. Но не успела ее открыть, как возле моей двери началась свалка. В перегородку глухо бились тяжелые тела, слышались ругательства, и тяжелое дыхание драчунов. Конечно, я и не подумала выйти смотреть, что там происходит. Особого страха я не испытывала. Драка была самая обычная, пьяная и неинтересная. Я на всякий случай контролировала, ее участников, они сводили свои старые счеты, и обо мне никто даже не вспомнил. Скоро драчуны устали, помирились и снова пошли пить барскую водку.
Скоро на смену им явились какие-то парни и начали ломиться ко мне в дверь. Это мне не понравилось, я придвинула к себе пистолет и все тот же нож, для резки бумаги. Впрочем, и парней интересовала не я, они искали своих девок. Скоро те нашлись сами и они все вместе ушли.
Время шло к полуночи. Праздник и шум во дворе постепенно стихали, я решила, что для меня все обошлось, и снова легла в постель. И вот тут-то произошло нечто совсем необъяснимое. Непонятно почему, на меня вдруг напала охота. Алеша такое состояние называет красивым словом «либидо». Такого сильного либидо со мной еще никогда не случалось. Мне вдруг захотелось быть не с любимым человеком, не с мужем, а просто с мужчиной. Захотелось так остро, что все тело обмякло, в груди и животе началось сладкое свербление и томление, так что даже сверху ноги начала сводить судорога. Состояние было по-своему приятное, но слишком мучительное.
Вдруг, почувствовала, что надо мной наклонился кто-то необыкновенно добрый и любимый и ласково посмотрел в лицо. Сердце сильно замерло в предчувствии счастья. Потом легкая, теплая, долгожданная рука опустилась мне на грудь и начала ее сжимать и поглаживать. Я вся напряглась и конвульсивно свела ноги, зная, что сейчас последует, боясь и в то же время, желая этого. Разглядеть наклонившееся надо мной лицо, я даже не пыталась. Чтобы ничего не видеть и не знать, я плотно сжала веки, и отдалась ощущениям. Мне стало так хорошо, что не было силы и желания противиться наплывающему блаженству.
Чуткие и умелые руки невидимого человека все нежнее ласкали кожу, нескромно притрагиваясь к самым чувствительным местам. Мне под сердце подкатился ком, я потянулась навстречу сладкой муке и подо мной закачалась земля…
Где-то краешком сознания я понимала, что это, скорее всего, какое-то колдовство, что в жизни не может быть такого блаженства и на меня хотят напустить порчу, или принудить подчиниться чужой сладостной воле.
Я попыталась очнуться, вернуться в реальность, но желание наслаждения было сильнее меня и, пока надо мной не прошла обволакивающая и захватывающая волна утоленной страсти, я ничего не могла с собой поделать. Когда блаженная острота утихла, я открыла глаза, но никого над собой не увидела.