От такого предложения у меня голова пошла кругом, и я без сил, присела на край лавки. Костюков кашлянул, закрылся с головой тулупом и, сдерживая зевок, сказал:
— Пистолет не забудь, и больше меня этой ночью не тревожь, мне выспаться надо. А мужу о том ничего, что с тобой случится, не говори. Мужья таких шуток не понимают. Сначала Трегубова убьет, а потом на тебя сердце затаит. Тем более что ты сама с барином кокетничала.
Договорив, Костюков замолчал и начал похрапывать. Удивительно, но его насмешливое отношение к моему несчастью, успокоило лучше, чем сочувствие и долгие уговоры. Оставаться здесь было незачем, я встала, пошарила там, где он указал, в сенной подстилке. Там действительно нашелся маленький пистолет. Что с ними делать и как распорядиться советом и оружием я пока не придумала, но у меня появилась уверенность в себе и назад к дому я шла, уже не таясь.
Постепенно в голове начинал составляться план действий. Сначала он мне показался глупым и опасным, но чем дольше я над ним думала, тем веселее мне становилось. Кажется, состояние, что было у меня в ту пору, называется озарением. Через парадный вход в дом я идти не могла, в коридоре меня караулили слуги, потому пошла вокруг, к своему открытому окну. В усадьбе было тихо, дворня, намаявшись за долгий летний день, уже спала, только кое-где в господских покоях еще горели свечи. Торопиться мне было некуда. Я постояла под окнами Трегубова и послушала, о чем он думает.
Мое похищение Василий Иванович наметил на полночь, когда все будут спать. Преследования властей он не боялся, опасался только мести Алеши, но рассчитывал все сделать тихо и избежать неприятных последствий.
Преследования властей он не боялся, опасался только мести Алеши, но рассчитывал все сделать тихо и избежать неприятных последствий. Еще он ярко и образно представлял, что и как будет со мной делать, и меня передернуло от отвращения. Теперь я уже удивлялась сама себе, что еще недавно могла находить в Трегубове интересного.
Между тем, на дворе окончательно стемнело, и пора было вернуться к себе. Только теперь я оказалась в трудном положении, открытое окно расположено слишком высоко от земли. Одно дело было спрыгнуть вниз, совсем другое зацепиться за подоконник и вскарабкаться наверх. Мешало длинное, пышное платье, к тому же я боялась его порвать или испачкать. Такой жертвы не стоила даже великая цель, наказание коварного сластолюбца.
Время шло, а я все продолжала бесполезные попытки влезть в окно. Оборки и кружева цеплялись за неровности бревенчатой стены, и все у меня получалось так неловко, что каждый раз в последний момент, я срывалась вниз. Наконец, бесполезные попытки надоели, и я отправилась искать лестницу. На мою беду, хозяйство в Завидово велось образцово и просто так лестницы во дворе не валялись. Не найдя ничего подходящего, я опять вернулась к своему окну. Время шло к полуночи, и нужно было торопиться. Мой план требовал времени на подготовку, а я не могла даже просто попасть к себе.
Стараясь не спешить, я начала медленно подниматься, цепляясь пальцами за неровности стены. Когда до заветного подоконника осталось меньше вершка, и я уже почти достала его рукой, подол платья опять застрял, я попыталась его освободить и в очередной раз сорвалась. От такого невезения я чуть не разревелась.
На следующую попытку у меня уже не доставало сил и терпения. И, вдруг, решение пришло само собой. Чтобы без помех влезть в окно, мне нужно было, всего лишь, снять с себя одежду.
Я разделась, связала одежду и обувь в узел, засунула в него пистолет и забросила в окно. Больше мне ничего не мешало, и лезть по стене оказалось совсем не трудно. К тому же взошла луна, стали видны все щели и выбоины в бревнах стены, и я легко, как кошка вскарабкалась на подоконник.
После улицы, в комнате казалось темно, я подождала, пока глаза привыкнут к мраку, и спрыгнула на пол. Моего отсутствия никто не заметил. Охранники сторожили меня в конце коридора и ничего не слышали. Они скучали в пустом коридоре, хотели спать и лениво переговаривались между собой. Амурные дела барина их не занимали, как и моя судьба. Разговор касался общих воспоминаний о выпитых недавно напитках.
Первым делом я от лампадки зажгла свечу. При свете рассмотрела пистолет и проверила, как меня учил Иван, заряд и запальный порох на полке. Пистолет был крошечный, много меньше тех, из которых мы с ним недавно стреляли, но все у него оказалось точно таким же, как и у больших. Я взвела курок и осмотрела кремни. На мой взгляд, он был в полном порядке. Теперь нужно было начинать исполнять свой план. Он был совсем прост. Я прямо на голое тело надела обычный ременный пояс от Алешиных панталон, затянула его на талии и засунула под него оружие: пистолет и нож для резки бумаги. И тотчас стала похожа на голого разбойника. После этого мне осталось, надеть на себя ночную рубашку и лечь в постель. Теперь можно было ждать, когда меня похитят.
Где-то в доме часы пробили полночь. Я посчитала удары, задула свечу и легла. Входная дверь был изнутри заперта на крюк, но между ней и косяком оставалась узкая щель, в которую можно было легко просунуть тонкое лезвие. Похитители уже начали возиться и возились с нехитрым запором. Что происходит в передней комнате, я видеть не могла, но слышала, о чем они шепчутся.