— Скоро, — ответила я и со значением посмотрела на него, но он в темноте моего взгляда не увидел и, так и не тронув меня, ушел в предбанник.
Я быстро ополоснулась и отправилась следом за ним. К этому времени Алеша успел зажечь лучину, и одевались мы при свете. Мне кажется, что я только тогда до конца поняла, чем мужчины отличаются от нас женщин.
Он проследил мой взгляд и хотел меня обнять, но в последний момент удержался. Как я поняла, побоялся не совладать с собой. Я решила ему сказать, что у меня ничего не болит и если он хочет, мы можем еще немного побыть в бане, но помешал девичий стыд. Вместо этого я спросила:
— А мы еще сюда придем?
— Конечно, если ты захочешь, — ответил он.
Мы вышли на свежий воздух. Ночь была прохладная, но после парной это только очень приятно.
— Тебе не холодно? — заботливо, спросил Алеша, и не успела я ответить, прижал меня к себе.
Мы так и прошли к дому через весь двор, прижимаясь друг к другу, как будто на улице была зимняя стужа. Крутом в траве трещали кузнечики. На небе, прямо над нами, висела большая полная луна. Он не спрашивая согласия, сразу повел меня в свою комнату. Я хотела попросить его отпустить меня спать к тетке Степаниде, но не решилась.
— Сейчас я зажгу свет, — сказал Алеша и своим быстрым огнивом запалил сальную свечку.
Я подошла к столу и не знала, что мне делать дальше. Он понял, о чем я думаю, и успокоил:
— Не бойся, никто тебя не осудит. И так все знают, что у нас с тобой любовь.
— Тогда я постелю, — вздохнув, сказала я.
Алеша кивнул и отошел к окну, искоса наблюдая за мной. Я взбила перину и подушки, присела на краешке полатей.
Алеша тотчас задул свечу, разделся и подошел к окну. Думал он о любви.
— А что такое любовь? — спросила я.
— Боюсь, что этого я не смогу тебе объяснить, любовь — это любовь.
— И все так любятся? — спросила я. — Ну, так как мы сегодня?
Он не ответил и начал думать словами, которые я совсем не понимала. Про какую-то сексуальность, психологию. Я так ему и сказала, что ничего не поняла.
— Ничего, — успокоил он, — выучишься читать, прочитаешь много книг, и тебе все станет ясно. Я сегодня купил тебе для учебы бумагу.
Когда он сказал о бумаге, то вспомнил еще о каких-то подарках. Мне стало очень любопытно, но прямо спросить было неловко и я нарочно начала выяснять, что такое бумага. Он рассказал что Библия и другие книги написаны на бумаге и, наконец, сознался:
— Я тебе кое-что купил, сейчас ложись спать, посмотришь утром.
— Ну, зачем же, мне ничего не нужно, — быстро сказала я. — У меня и так все есть. Если хочешь, ложись и спи, а я просто так посижу.
Он засмеялся, оделся, опять зажег свечу, вытащил из-под стола берестяной кузовок и поставил его на лавку.
— Ладно, смотри, только недолго, а то я спать хочу.
Сердце у меня замерло, я подошла к столу и начала вытаскивать подарки. Такого богатства я никогда не держала в руках! Чего тут только не было! Две шелковые рубашки, бусы, ленты, пуговицы, всякие украшения!
Я захлопала в ладоши и сразу начала все мерить и показывать Алеше. Жаль, только что все время засыпал и не мог радоваться вместе со мной.
Глава 9
Ночью мне приснился страшный сон, будто на Алешу напали разбойники. Они хотели его убить, но он один справился со всеми. Мне стало очень страшно, но когда проснулась, он лежал рядом и спокойно спал. Правда запах от него был какой-то потный, лесной и дикий. Я долго смотрела на его лицо, удивляясь тому, что человек, которого я впервые увидела всего несколько дней назад, стал мне таким родным.
Вставать было еще рано, в доме все спали, и я опять заснула. Разбудил нас громкий стук. Алеша вскочил, будто и не спал, и голым, бросился к дверям.
— Кто там? — спросил он, тревожно оглядываясь на меня.
— Хозяин спрашивает, можно прийти примерить, — ответил подмастерье.
— Скажи, что я скоро сам приду, — с облегчением ответил он.
Почему он так тревожится, я не поняла, в голове у него были мысли только обо мне. Он вернулся к постели, посмотрел на меня, улыбнулся и начал одеваться. Я тоже встала и надела на себя новую красную рубашку. Материя была такая тонкая и скользкая, что мне стало холодно, и по телу пробежала дрожь.
— Алечка, надень лучше свой сарафан, — попросил Алеша.
— Почему? — делано удивилась я.
— Потому, — ответил он и посмотрел на меня потемневшим взглядом.
Только я успела переодеться, как пришел Фрол Исаевич с подмастерьем. Алеша подумал, что портному интересно не мерить платье, а узнать, чем кончилась встреча с генералом. На самом деле, так оно и было. Котомкина разбирала любопытство, но спросить он постеснялся.
Они начали свой разговор о сюртуках и фраках, а я пошла навестить Дуню. То, что я ночевала в одной комнате с Алешей, знали уже все в доме, и я боялась, что меня будут осуждать.
Однако ни тетка Степанида, ни Дуня плохо обо мне не думали. Дуня рассказала по секрету, что Алексей Григорьевич заказал отцу сшить мне новый сарафан. Сердце у меня замерло от радости, но я сделала вид, что совсем этому не удивилась.
— Тятя его вчера уже скроил и наметал, — сказала она.
— Красный? — затаив дыхание, спросила я.