Иван согласно кивнул, хотя как я позже выяснила, на тот момент ему было 153 года.
— У нас в роду все такие живучие. А тебе сколько?
О своем возрасте я ничего не знала. Алеша считал, что мне лет семнадцать. Так я и сказала.
— Ишь ты, совсем еще молодая, а уже, столько наук превзошла! — удивился Иван.
Я скромно потупила глаза. Мной раньше еще никто не восхищался, напротив, все старались принизить и, теперь, когда я поняла, что у людей есть за что меня уважать, испытывала удовольствие.
— А что у вас за род такой, почему вы так долго живете? — перевела я разговор.
Иван сразу отвел взгляд и ответил не сразу, а после минутного молчания.
— Сам не знаю, живем и живем. Вы же не знаете, почему вы мало живете, вот и мы не знаем, почему много. Видно так было угодно Господу.
Раньше такое объяснение меня бы устроило, но теперь я на многое начала смотреть по-иному. Сердито сказала:
— Не хочешь говорить, не говори.
— Я и правда не знаю, — ответил Иван.
— Вы, случаем, не бессмертные?
— Не думаю, кого из наших повесили или голову снесли, еще никто не ожил. Нам по дедовским обычаям завещано не высовываться, жить своим трудом и не мозолить обычным людям глаза. Потому мы в чужие дела стараемся не мешаться, к власти и богатству не рвемся. Сама знаешь, чем выше влезешь, тем дальше падать.
Этого я не знала, побыть на верху мне очень хотелось, но, тем не менее, согласно кивнула.
— А ты давно умеешь, чужие мысли читать? — спросил Иван.
— Нет, совсем недавно научилась. После тяжелой болезни. Одна старуха-знахарка такой дар дала.
— И ты знаешь, о чем сейчас твой муж думает?
— Знаю.
Иван с сомнением покачал головой. Вообще-то что сейчас думает Алеша, я не знала, но я и без того догадалась, что было у него на уме.
— Он любит меня одну и на других женщин даже не смотрит! — твердо сказала я.
— А ты давно умеешь, чужие мысли читать? — спросил Иван.
— Нет, совсем недавно научилась. После тяжелой болезни. Одна старуха-знахарка такой дар дала.
— И ты знаешь, о чем сейчас твой муж думает?
— Знаю.
Иван с сомнением покачал головой. Вообще-то что сейчас думает Алеша, я не знала, но я и без того догадалась, что было у него на уме.
— Он любит меня одну и на других женщин даже не смотрит! — твердо сказала я.
— Это само собой, — усмехнулся он. — Как же иначе! И ты тоже только о нем и думаешь!
— Только о нем!
— А давно вы вместе?
Мне такое уточнение не понравилось. В нем чувствовался подвох. Я была твердо уверена, что своего Алешу никогда не променяю ни на одного мужчину в мире!
— Недавно, но это ничего не значит!
Иван согласно, с серьезным видом кивнул головой, а я подумала, что не всегда нужно знать, что на самом деле думает собеседник.
— Интересно, что он сейчас-то делает? — спросил он.
— Едет в Завидово и разговаривает с управляющим, — ответила я.
— А о чем не знаешь?
Я закрыла глаза, сосредоточилась, но Алешины мысли доходили до меня плохо, отдельными образами. Видимо, между нами было уже слишком большое расстояние.
— Они говорят о волках, — ответила я.
Иван посмотрел на меня с нескрываемой насмешкой. Было понятно, что он мне не поверил ни одному моему слову и спросил то, что можно проверить:
— А что сейчас делает хозяйская дочка?
— Беспокоится, куда я подевалась, ищет меня по всей усадьбе и скоро придет сюда.
Иван осмотрелся. Дуни ни во дворе, ни в огороде видно не было. Тогда он спросил:
— А если она не придет?
— Давай поспорим, если я проиграю, то отдам тебе все что захочешь, а если выиграю, то ты научишь меня стрелять из пистолета, — предложила я.
— Давай, — засмеялся он. — Но смотри, я могу такое попросить, чего ты не захочешь дать!
— Я не проиграю! Дуня уже вышла из дома и идет сюда, — уверено сказала я.
Иван привстал с бревна и выглянул из кустов. Нужно было в тот момент видеть его лицо!
— Ну, где она там? — спросила я.
— Понятно, вы с ней сговорились! — возмутился он.
— Как? — поинтересовалась я.
Он подумал, спорить не стал, только спросил:
— А зачем тебе учиться стрелять?
— Мали ли что в жизни может пригодиться. Теоретически, я умею, и стрелять и фехтовать, но на практике еще ни разу не пробовала.
Иван не понял половины слов, но сознаться в этом не захотел, сделал вид, что внимательно наблюдает за Дуней. Та скоро подошла и удивленно воскликнула:
— Вот ты где, Алевтинушка, а я тебя обыскалась!
Увидев солдата, она смутилась и почему-то решила, что мы с ним прячемся тут не просто так. Однако уходить не стала, села рядом со мной на бревнышко.
— В избе нынче жарко, — объяснила я, — вот мы тут и сидим с Иваном, разговариваем…
— Мама обедать зовет, — сказала девушка. — Пойдешь?
— Да, сейчас, — ответила я, и обратилась к Ивану.
— Пойдешь?
— Да, сейчас, — ответила я, и обратилась к Ивану. — Значит, мы с тобой договорились?
Тот кивнул.
Иван жил в сенном сарае и питался там же. Все в доме вполне резонно считали его беглым солдатом и старательно делали вид, что не замечают.
— Чего это вы с ним прятались? — подозрительно спросила Дуня, когда мы с ней отошли от ореховых кустов.
— Он только что подошел, — ответила я, чтобы не объясняться и не вводить девушку в смущение глупыми подозрениями.