— Хватит, возьми себя в руки! — воскликнул Данцелот. — Только сегодня утром сел на диету, а у тебя уже нервы сдают.
Гольго умолк. Из уголка рта у него сочилась слюна. Меня же одолевало любопытство:
— А два раза одну и ту же книгу можно…
— Когда полностью ее переваришь.
— Что вкуснее? Лирика или проза?
— Вопрос вкуса.
— Есть трудноперевариваемая литература?- От романов ужасов бывают кошмары. Тривиальная литература, конечно, насыщает, но не надолго, но говорят, приключенческие романы вредны для нервов.
— Те писатели, у которых словарный запас больше, насыщают лучше?
— Однозначно.
— А как насчет публицистики? Эссе?
— Неплохи, но не часто.
— Поваренные книги?
— Смеешься?
— А разгромные рецензии?
— Оставляют плохое послевкусие.
Я мог бы спрашивать еще очень долго, но книжнецы решили, что пора идти. Ормование сегодня начнется утром, что меня, честно говоря, устраивало, так как игра в отгадки уже приелась, и мне хотелось поскорей с ней покончить.
По пути в Кожаный грот я вспомнил кое-что, — мне пришло это в голову вчера перед сном. Я не решался заговорить об этом с Гольго, но все-таки собрался с духом.
— Скажи, Гольго… я тут кое о чем думал…
— Гм? — поднял бровь Гольго.
— Это касается вашей способности к телепортации. А нельзя как-нибудь телепортировать меня на поверхность, в Книгород?
— Э… нет. Невозможно.
— Но почему? Оттого, что наверху вам нечем дышать?
— Да, — несколько неуверенно отозвался Гольго. — Помимо всего прочего.
— А если вы перенесете меня куда-нибудь поближе к выходу? Куда-нибудь, где вам еще ничего не мешает?
— Ээээ… — беспомощно протянул Гольго.
— Надо ему сказать, — вмешался Данцелот. — Раз уж мы начали, нужно идти до конца.
— Верно, — согласился Кип. — Что ты все мнешься? Скажи же!
— Ладно, — неохотно ответил Гольго. — Видишь ли, дело в том, что мы тебя немного обманули. Мы не умеем переносить предметы силой мысли.
— Не умеете?- Нет. К сожалению.
— А как же я тогда попал в Кожаный грот?
— Как и все остальные. Пешком.
Это хотя бы объясняло усталость. После телепортации ноги у меня болели словно после многодневного перехода.
— А почему я тогда не помню, как попал сюда?
— Потому что мы тебя загипнотизировали. Это все, что мы умеем. Но делаем это первоклассно.
— Вы умеете гипнотизировать?
— Еще как! Мы истинные виртуозы.
— Самые лучшие, — вставил Данцелот.
Кипьярд уставился на меня широко открытым глазом.
— Смотри мне в глаз… смотри мне в глаз… — зашептал он. Гольго его оттолкнул.
— Хватит дурачиться! Да, в области манипуляции сознанием мы истинные корифеи. Собственно говоря, именно поэтому ни один охотник не решается сюда зайти.
— Не понимаю.
— Время от времени мы подстерегаем какого-нибудь охотника в лабиринте, — усмехнулся Кип, — и основательно его гипнотизируем.
Поверь мне на слово, он потом твердо верит, что едва-едва спасся от трехметрового книжнеца, да еще саблезубого в придачу. И распространяет исключительно достоверные сказки среди своих коллег. Так возникло большинство мифов о книжнецах: мы сами их распустили.
— И каждый из вас такое умеет?
— Один книжнец никого загипнотизировать не может, — ответил Данцелот. — Это совместная работа. Нас должно быть как минимум трое. Чем нас больше, тем лучше получается. Все вместе мы способны загипнотизировать целую армию.
— И у вас такое с каждым получается?
— С любым существом, которое способно видеть сны. Однажды мы загипнотизировали вулканного червя. Понятия не имею, что снится вулканным червям, но успех опыта доказал, что сны они видят.
— Мы говорим не о каком-то там ярмарочном шарлатанстве, — сказал Кипьярд, — а о манипуляции сознанием на высочайшем уровне. Мы можем превратить тебя в какое угодно существо. Во всяком случае, ты будешь считать себя им. Или в растение. Или и в кристалл.
— Честное слово?
— Хочешь пропробовать? — спросил с улыбкой Гольго.
Личинка и мурх
Некоторое время спустя мы вернулись в Кожаный грот. Собрав своих сородичей, Гольго объявил, что ормование откладывается ради сеанса совместного гипноза.
Не без страха я оглядел выжидательно застывших книжнецов, но теперь путь к отступлению был отрезан. Их явно переполняло радостное предвкушение, они болтали наперебой, очевидно, договаривались, в какое существо меня превратить, так как отовсюду звучали названия животных.
— И что я себе воображу? — боязливо спросил я Гольго.
— Нельзя говорить заранее, — отозвался он, — иначе не получится. Ты напряжешься и блокируешь гипноз. И так будет трудновато, раз ты вообще знаешь, что тебя гипнотизируют. Давай мы просто устроим тебе сюрприз!
Ну вот, замечательно! Я проклял свое опрометчивое согласие, мне стало еще больше не по себе. С каким же удовольствием я бы сейчас поормовал!
— По моей команде! — воскликнул Гольго.
Книжнецы умолкли. Все глаза устремились на меня, и гномы начали гудеть. Я ждал. Они гудели. Я еще подождал. Они гудели. Ничего не происходило! Трубамбоновая музыка действовала много лучше! Я ничего не чувствовал. Совсем ничего. Даже усталости. Возможно, их тут слишком много. Или они не могут меня загипнотизировать потому, что на сей раз я сосредоточился. Вот именно: они не могут меня загипнотизировать, потому что я этого не хочу! Я неподвластен гипнозу. Я наделенный большой силой воли и неподвластный гипнозу мурх[13].