— А… — протянул я. — Конечно!
Я был готов ко всему, что помогло бы снять напряжение.
— Хорошо. Э… Какое у тебя любимое оружие? — спросил Хоггно.
— Что?
— Твое любимое оружие. М-да… похоже, язык у меня несколько заржавел.
М-да… похоже, язык у меня несколько заржавел. Может, сам хочешь задавать вопросы?
— Нет, нет, — поспешно ответил я. — У тебя прекрасно получается. Мое любимое оружие… э… топор. — Разумеется, я солгал. Я вообще оружия не жалую.
— Ага. А ты ко мне случаем не подлизываешься? — подозрительно спросил он.
На это я предпочел вообще не отвечать: сейчас нужно тщатель-, но взвешивать каждое слово.
— Извини, — сказал Хоггно. — Это было невежливо. Ты же просто пытаешься сделать мне приятное. Я год как… но про это я уже поминал.
Снова мучительная пауза.
— Ээээ… — издал Хоггно.
Я подался вперед.
— Ээээ…
— Да?
— Теперь я забыл, о чем хотел спросить.
— Может, ты хочешь что-нибудь про меня узнать? Профессию, откуда я родом и так далее.
Мне хотелось направить разговор в другое русло и как бы невзначай ввернуть, что я писатель. Это должно настроить его на дружеский лад. В конце концов он же живет за счет таких, как я.
— Хорошо. Какая у тебя профессия? — спросил Хоггно.
— Я писатель! — гордо козырнул я. — Из Драконгора! Моим крестным в литературе был Данцелот Слоготокарь.
— Живые писатели меня не интересуют, — фыркнул охотник. — На их книгах не заработаешь. Хороший писатель — мертвый писатель.
— Я еще ничего не опубликовал, — сник я.
— Тогда ты стоишь еще меньше. Да и вообще что ты тут делаешь, писатель без книг?
— Меня сюда затащили.
— Самая дурацкая отговорка, какую я слышал с тех пор, как оттяпал ноги Гульденбарту Мастеровому. Когда я застукал его на моей территории, он заявил, дескать у него компас сломался. Но хотя бы не соврал. Компас у него правда отказал.
Хоггно указал на компас с разбитым стеклом среди прочих трофеев у себя на поясе.
— Ты убил Гульденбарта Мастерового?
— Этого я не говорил. Я сказал, что оттяпал ему ноги. — Хоггно махнул на два сосуда, в каждом из которых плавало по ступне.
— Я не лгу, — сказал я. — Меня затащили в катакомбы. — Тут я углядел в углу кувшин с водой. — А нельзя мне немного попить? — Нет. Воды и так мало. Кто тебя затащил?
— Некто Смайк.
— Фистомефель Смайк?
— Ты его знаешь?
— Нуда. Каждый охотник за книгами знает Смайка. Хороший клиент. Все любят Смайка.
Я натянуто улыбнулся и, чтобы сменить тему, спросил:
— Ты прочел книгу Канифолия Дождесвета?
— Ну да. Каждый охотник ее читал. Во всяком случае, те, кто умеет. Я его не люблю, но у него есть чему поучиться. — Он ткнулпальцем в алмаз на столе. — Что внутри сфинхххха сидит алмаз, до такого еще надо додуматься.
— А что охотники имеют против Дождесвета? — спросил я для поддержания разговора.
Хоггно притворился, что не слышит.
— Что ты, собственно говоря, кто такой? Ящер? — спросил он.
— Э… дракон, — ответил я и почти кожей почувствовал оценивающий взгляд из-под маски Хоггно.
— Ну и? Каковы драконы на вкус? — То есть? — испугался я.
— Каковы вы, драконы, на вкус?
— Откуда мне знать? Я же не каннибал.
— А вот я каннибал.
— Что?
— Я всеядный, — объяснил Хоггно. — И уже целую вечность не пробовал свежатины. Только консервы и червей. — Он пренебрежительно кивнул на бутыли со свернувшейся кровью, внутренностями и копошащимися личинками.
— Он пренебрежительно кивнул на бутыли со свернувшейся кровью, внутренностями и копошащимися личинками. — И медузосветов. В последнее время я столько треклятых медузосветов сожрал, что сам могу в темноте светиться!
Я прикинул мои шансы на побег: не велики.
— В последнее время я тоже ел мало, — отозвался я. Может, мне удастся пробудить в нем сочувствие?
— По тебе не скажешь. Ты довольно упитанный.
— Ты не можешь меня съесть! Меня отравили. В моей кровеносной системе уйма яда.
— Тогда почему ты не мертв?
— Я… я… наверное, потому что яд только одурманивает.
— Это хорошо. И наркотиков тоже я давно не употреблял. — В голосе его не было ни тени иронии. Он имел в виду в точности то, что говорил.
У меня понемногу иссякали аргументы.
— У меня есть ценная рукопись, — сказал я. — Если отведешь меня наверх, я отдам ее тебе.
— Глупости, я просто возьму ее после того, как тебя съем, — отозвался Хоггно. — Так проще.
Больше мне ничего не шло в голову. — Хватит болтать, — сказал Хоггно. — Теперь я вспомнил, почему никогда этого не любил. Вечно тебе голову морочат.
Встав, он снял со стены топор и провел большим пальцем в латной перчатке по острию, раздался тонкий писк затачивания.
— Будет быстро и небольно, — пообещал он. — Ну, насчет небольно не уверен, но быстро — это я гарантирую. Я же не психопат, как Ронг-Конг Кома. Я убиваю, чтобы выжить, а не ради удовольствия. Я полностью тебя переработаю. Мясо и органы съем. Лапы законсервирую и сбагрю какому-нибудь дураку-туристу. Голову засушу и продам в антикварную лавку ужасок. Снимай одежду, чтобы ее не кровавить!
Меня прошиб пот. Как же мне выиграть время? Схватку я в любом случае проиграю: он при оружии и в броне, к тому же опытный боец.
— Можно мне хотя бы глоток воды перед тем, как ты меня убьешь? — взмолился я.
Хоггно задумался.