Проблема заключалась в Дженни. Она сказала, что раз мы уже заработали пять тысяч, почему бы нам не упаковаться и не ехать туда? В общем, это было разумно, только, по правде говоря, я еще не был готов уезжать отсюда.
Понимаете, с тех пор, как мы играли с этими небраскинскими кукурузниками в финале Оранжевой лиги. у меня не было ощущения, что я делаю что?то важное. Ну разве что, когда я играл в пинг?понг в Китае, да и то только пару недель. А теперь каждую субботу я слышал, как люди хвалят меня. Именно МЕНЯ — идиот я или кто там еще.
Слышали бы вы, как они вопили, когда я сделал большого Жернова, который вышел на ринг, оклеив тело стодолларовыми бумажками. А потом был «Удивительный Эл» ил Амарилло, и я сделал его при помощи бостонского захвата, и получил звание чемпиона Западных штатов. А потом, я боролся Гигантом Джуно, он весил почти двести килограмм, и на нем была леопардовая шкура, а в руке — картонная дубинка.
Но вот однажды вечером приходит Дженни с работы и говорит мне:
— Форрест, нам нужно поговорить.
Мы пошли на улицу, пристроились у небольшого ручья, и она мне говорит:
— Форрест, мне кажется, ты слишком увлекся этим реслингом.
— Что ты имеешь в виду? — удивился я, хотя чувствовал, к чему она ведет.
— Ты знаешь. что мы заработали уже почти десять тысяч долларов, это почти вдвое больше, чем нужно для разведения креветок, по подсчетам Дэна. И я хочу тебя спросить — неужели тебе нравится каждую субботу выходить на ринг и строить из себя дурака?
— Но я вовсе не строю из себя дурака! — возразил я. — Просто я должен радовать моих болельщиков. Ведь я теперь очень популярен! Нельзя же вот так все бросить и уехать.
— Это все чушь, — говорит Дженни. — Кого ты называешь «болельщиками» и что такое эта твоя «популярность»? Те, кто готовы платить за это отвратительное зрелище — просто дебилы. Подумать только, взрослые мужчины выходят на сцену в раковинах и делают вид, что калечат друг друга! Стоит только подумать, как они себя при этом называют — «Растение»! «Какашка»! — и в конце концов, ты, «Дурачок»!
— Ну и что ту плохого? — спросил я.
— Как ты думаешь, что я должна переживать, когда я знаю, что мой парень, которого я люблю, прославился в качестве «Дурачка» и каждую субботу выставляет себя на потеху — даже по телевизору!
— Но ведь за это неплохо платят, — говорю я.
— Черт с ними, с деньгами, — говорит Дженни. — мне не нужны эти долбанные деньги!
— Неужели есть такие люди, которым не нужны лишние деньги? — недоуменно спросил я.
— Только не такой ценой, — говорит Дженни. — Я хочу сказать, что пора нам найти себе место, где мы могли бы жить спокойно, а ты мог бы найти хорошую работу — ну, например, этот креветочный бизнес. Мы купили бы маленький домик, с садом и собакой, и даже, может быть, завели бы детей. Лично мне хватило той славы, которую я получила в «Треснувших яйцах», и ничего хорошего из этого, кстати, не вышло. Я не стала счастливой. Мне уже почти тридцать пять лет, и мне уже хочется спокойной жизни….
— Ладно, — говорю я, — мне кажется, что все?таки МНЕ принадлежит последнее слово — продолжать мне что?то делать, или не продолжать. Я же не собираюсь заниматься этим всю жизнь — просто сейчас оказалось самое подходящее время.
— Ладно, а я тоже не собираюсь болтаться тут и ждать, пока тебе надоест, — сказал Дженни. Только я тогда не поверил, что она это всерьез.
20
После этого я провел еще пару матчей, и само собой, оба выиграл. И вот звонит как Майк мне и Дэну из своего офиса, и говорит:
— Парни, на этой неделе нужно будет встретиться с Профессором.
— Кто это еще такой? — спрашивает Дэн.
— Он из Калифорнии, — говорит Майк, — там считается очень крутым. Тоже метит на звание Чемпиона Запада.
— Я готов, — говорю я.
— Но вот какое дело. парни, — говорит Майк. — На этот раз ты, Форрест, должен будешь поддаться.
— Поддаться? — говорю я.
— Поддаться, — отвечает Майк. — Понимаешь, ты уже давно выигрываешь. месяц за месяцем. Неужели неясно, что пора бы и проиграть, чтобы поддержать немного популярность?
— С чего это?
— Очень просто. Публика любит несчастненьких. А когда побеждаешь после поражения, ты смотришься гораздо лучше.
— Мне это дело не нравится, — говорю я.
— Сколько ты платишь? — говорит Дэн.
— Два куска.
— Мне это не нравится, — говорю я.
— Два куска.
— Мне это не нравится, — говорю я.
— Два куска — это куча денег, — говорит Дэн.
— И все?таки мне это не нравится, — говорю я.
Но мне пришлось согласиться.
В последнее время Дженни вела себя как?то странно. Но я решил, что все дело в нервах. А потом она приходит домой и говорит:
— Форрест, я на пределе. Пожалуйста, не ходи туда и не борись.
— Но я должен, — говорю я. — К тому же, все равно мне придется поддаться.
— Поддаться? — спрашивает она. Я объяснил ей идею майка, а она отвечает:
— Какая гадость, Форрест, это просто ужасно!
— Это мой мир, — отвечаю я ей — вроде это соответствовало моменту.
Ладно, через день?другой приходит Дэн домой и отзывает меня для разговора.
— Форрест, мне кажется, я нашел решение всех наших проблем.
Что же он такое нашел, спрашиваю я его.
— Мне кажется, — говорит Дэн, — пора нам сматывать удочки и кончать с этим делом. Я знаю, что Дженни это все не по вкусу, и если мы уж решили начать разводить креветок, то пора этим заняться. Кроме того, я придумал, как нам сделать кучу денег на этом.