На следующий год ничего особенного не случилось, только кто?то распустил слух, что в юношеской сборной оказался настоящий идиот, и я стал получать письма со всей страны. Мама их собирала и сделала альбом. Однажды из Нью?Йорка пришла бандероль с настоящим чемпионским футбольным мячом, на нем расписалась вся команда «Нью?Йоркских янки». Как я им дорожил! Словно он был из золота! только однажды, когда я играл им во дворе, большой старый пес схватил его на лету, и сжевал. Всегда вот со мной такая незадача!
Однажды тренер Феллерс позвал меня в кабинет директора, и там был человек из университета. Он пожал мне руку и спросил — не было ли у меня мысли поиграть в футбол за колледж? Он сказал, что они за мной «следили». Я покачал головой, потому что не было у меня такой мысли. Никогда.
Похоже, все его очень уважали, потому что кланялись и звали его «мистер Брайант». Но мне он велел называть его «Медведь». Чудное имечко, да? Правда, он и в самом деле на медведя походил. Тренер Феллерс ему сказал, что вообще?то не шибко умный парень, а тот ответил, что у него в команде все такие. И что он поможет мне с учебой. Через неделю они мне дали тест, где была куча всяких вопросов, которых я никогда не видал, и скоро мне надоело, и я не стал отвечать дальше.
Через два дня Медведь вернулся, и тренер Феллерс затащил меня в кабинет директора. Похоже, Медведь чем?то тревожился, хотя был ко мне добр. Он спросил меня, правда я старался, когда писал тест? Я кивнул, а директор только закатил глаза. Тогда Медведь сказал:
— Очень жаль, но судя по этому тесту, этот парень — настоящий идиот.
Директор только головой кивнул, а тренер Феллерс стоял молча, засунув руки в карманы. Вид у него был кислый. Похоже, на этом и кончилась моя университетская карьера.
Однако моя неспособность играть в футбол в колледже нисколько не обескуражила армию США. Это было в последний год учебы в средней школе, весной, когда всем дают аттестаты. Меня тоже позвали на сцену, и даже надели черную мантию, а потом директор сказал, что мне дадут «особый» аттестат. Я подошел к микрофону вместе с двумя амбалами — они повсюду за мной ходили, наверно, на случай, чтобы я не сказал что?то еще такое, как на банкете в честь американской футбольной сборной.
Меня тоже позвали на сцену, и даже надели черную мантию, а потом директор сказал, что мне дадут «особый» аттестат. Я подошел к микрофону вместе с двумя амбалами — они повсюду за мной ходили, наверно, на случай, чтобы я не сказал что?то еще такое, как на банкете в честь американской футбольной сборной. Мама сидела в первом ряду, она всхлипывала и сжимала руки. Я был рад, что наконец?то мне что?то такое настоящее удалось.
Когда мы вернулись домой, я понял, почему она плакала — пришло письмо из армии, чтобы я явился на призывной пункт или что?то в этом роде. Не знаю, чего они там хотели, зато мама знала — шел 1968 год и у них была куча всяких проблем, которые нужно было улаживать.
Когда я поехал на призывной пункт, мама дала мне письмо от директора школы, но получилось так, что я его потерял по дороге. Ну и зрелище это было! Огромный черный парень в форме орал на людей и разгонял их по кучкам. Мы встали перед ним и он заорал:
— Парни, половина туда, половина сюда, а третья половина — на месте!
Все переглянулись, не зная что делать, и даже я понял, что этот парень
— придурок.
Меня отвели в комнату, нас выстроили и сказали раздеться. Мне не очень?то хотелось, но остальные разделись, так что и мне пришлось. Они посмотрели у нас все места — нос, глаза, уши, рот, и даже там. Потом они мне сказали: «Наклонись!», я наклонился, и вдруг кто?то как схватит меня за жопу!
Вот те на!
Я повернулся, и хватил этого гада по башке. Тут все как?то забегали, и куча народу на меня навалилась. Но мне?то к этому не привыкать! Я из раскидал и выбежал в коридор. Когда я приехал домой, и рассказал маме, она мне сказала: «Не волнуйся, Форрест, все обойдется!»
Но не обошлось. Через пару дней к нашему дому подкатил микроавтобус и несколько человек в форме и черных шлемах зашли к нам и спросили меня. Я спрятался в своей комнате, но мама сказала, что они просто ходят подвезти меня к призывному пункту. По дороге они на меня так смотрели, словно я был чудищем каким?то.
Привели в большую комнату и там был пожилой человек в роскошной форме, он тоже сверлил меня взглядом. Тогда они дали мне другой тест, уж полегче, чем футбольный тест в колледже, но все равно, было не так?то просто, его написать.
Когда я кончил, они отвели меня в другую комнату, там сидело четверо?пятеро парней за длинным столом, они стали спрашивать вопросы, и передавали друг другу что?то вроде моего теста. Потом они что?то говорили, собравшись в кружок, а кончилось все тем, что подписали какую?то бумагу, и дали мне. Я привез ее домой, и мама как прочитала ее, так стала кричать и славить Господа, потому что там оказалось написано «временно не годен», потому что я оказался слишком глуп для армии.
Тогда же случилось кое?что, наверно, самое важное в моей жизни. Была у нас такая жиличка, по имени мисс Френч, работала телефонисткой. Очень милая дамочка, только замкнутая … но вот как?то ночью, когда было очень жарко, и началась буря, она высунула голову из двери комнаты — а я как раз шел мимо — она мне и говорит: