Ромбар ничем не показал, что услышал знаменитого мага. Подняв камею, он вручил ее Альмарену и проговорил слова посвящения в магистры, а затем взглядом указал на Белый шар. Альмарен повернулся лицом к шару и, держа перед собой камею, произнес клятву магистра. Белый шар ответил вспышкой, более яркой, чем первая.
Обряд закончился. Все обступили Альмарена, посыпались поздравления. Отвечая Ромбару, Альмарен увидел его лицо, серое и постаревшее, и вспомнил, что Магистр никогда не был выдающимся магом.
Затем Ромбар объявил, что пора возвращаться, и все потянулись за охотником к выходу. Альмарен отыскал Риссарна и пошел рядом.
— Что ты собираешься делать дальше? — спросил он друга своего детства.
— Я пока еще на службе у его светлости… — неопределенным тоном ответил Риссарн.
— Оставайся здесь, со мной, — тихо сказал Альмарен. — Мне будет трудно одному.
— Конечно! — Риссарн, казалось, ждал этого предложения. — Война закончилась, и его светлость не будет меня удерживать. Ты будешь первым магистром, а я — первым магом твоего ордена. — Он весело подтолкнул Альмарена.
— Мы с тобой и уттаков разгоним, и заклинаний насочиняем. А каких я амулетов наделаю! Представляешь?!
Новое утро началось предотъездной суетой. Сразу же после завтрака Тревинер сходил в конский загон, наспех сколоченный на вырубке, и привел оттуда трех лошадей. Оставив их у коновязи, он позвал с собой лоанцев и отправился к воинам за седлами. Ромбар вызвал отъезжающих с ним воинов и, взяв в помощники Риссарна, занялся распределением дорожных припасов. Слуга Равенора сбился с ног, седлая лошадей и упаковывая объемистый хозяйский багаж, а сам Равенор, похоже, не собирался покидать свою комнату до отъезда.
Вся эта суета никак не касалась Альмарена, остававшегося в поселении. Он сидел у себя в комнате Перед раскрытой книгой, даже и не пытаясь читать мелкий и разборчивый текст, написанный когда?то, наверное, Лилигреном.
Картины недавнего путешествия подступали к нему и, словно издеваясь, непрошеными врывались в его сознание, а он отодвигал, отодвигал их, напоминая себе, что должен выйти для прощания и быть спокойным, когда наступит время отъезда.
«Я должен быть спокоен, — говорил он себе. — Я уже спокоен, разве не так?»
Стук в дверь заставил его подскочить на стуле, доказав, что это не так. Альмарен встал, чтобы открыть дверь, но вспомнил, что она не заперта.
— Войдите! — крикнул он.
В комнату вошла Лила. Несколько мгновений, показавшихся Альмарену бесконечными, они смотрели друг на друга.
— Ты?! — наконец выговорил он.
— Мы почти не видимся в последнее время… — начала она.
— Ты понимаешь почему.
— Понимаю. Я не подала бы тебе надежды, если бы знала, что он жив.
— Хорошо, что ты этого не знала.
— Мне было бы тяжело уехать, не попрощавшись с тобой. — Ее голос дрогнул. — Прости меня…
— Я благодарю тебя. — Альмарен видел ее боль и потому не чувствовал своей.
— За что?
— Ты создала меня заново. Страшно подумать, что я мог бы никогда не встретиться с тобой.
— Но я причинила тебе боль…
— Что делать… Новый человек рождается в муках.
— Он ласково улыбнулся ей. — Не думай обо мне, будь счастлива.
— Я не хочу, чтобы ты был несчастлив! — порывисто произнесла она.
— На свете есть много других женщин. Забудь меня!
— Это не в моей власти. Но ты не думай, что я несчастлив.
Лила заглянула ему в глаза, отыскивая подтверждение его словам.
— Мне пора идти, — прошептала она. — Я должна идти.
— Понимаю.
Внезапно она шагнула к нему и, положив руки на его плечи, легко и быстро поцеловала в Тубы, затем повернулась и выбежала прочь. Альмарен приложил к губам пальцы, словно пытаясь удержать прикосновение ее губ, и в оцепенении уставился на полуотворенную дверь. Очнувшись, он медленно подошел к раскрытому окну и долго смотрел в прозрачное, пронзительно?синее, холодное осеннее небо.
Внезапная мысль сорвала его с места. Он схватил куртку и, на бегу засовывая руки в рукава, помчался на вырубку, к конскому загону.
На дворе поселения заканчивались последние приготовления к отъезду. Воины держали оседланных и завьюченных коней, дожидаясь, пока отъезжающие простятся с оставшимися. На крыльцо бывшего особняка Каморры вышел Равенор и вскочил на поданного слугой коня. Шемма давно уже сидел в седле, словно боясь опять оказаться на своих двоих.
Витри и Тревинер обменивались прощальными словами с Риссарном.
— Зачем ты, Тревинер, уезжаешь? — говорил тот. — Кому здесь и оставаться, как не тебе!
— Как же я брошу Бетлинк?! — восклицал охотник. — Куда они там без меня! Вот поправим замок, разгоним уттаков — порядок, в общем, наведем, тогда и загляну к вам проездом.
— А где Альмарен? — спросил у Риссарна Витри.
— Действительно, где? — вспомнил Риссарн и огляделся. — Да вон он, и коня с собой тащит. Что это он надумал?!
Альмарен спешил к ним с вырубки, ведя за собой оседланного Наля.
Пробравшись сквозь толпу воинов, он подошел к Лиле, державшей своего коня, а месте с ним и Тулана.
— Возьми Наля. — Он протянул магине поводья. — Здесь такой конь ни к чему, а вам еще ехать да ехать.
— Но как же ты? — растерялась Лила.
— Не отказывайся, прошу тебя. — Альмарен схватил ее руку, сжал пальцы вокруг уздечки. — Это такая малость!