Я была с ним полностью согласна. Клин же, спускаясь с коня, просто пнул сапогом ближайшую, да так, что она, скуля, отлетела в сторону. Оставшиеся упорно продолжили нас облаивать, но уже на отдаленном расстоянии.
Вскоре из ближайшего дома спешно вышел, вытирая чем-то испачканные руки о передник, представительный человек с объемным брюшком и небольшой, но окладистой бородкой.
— Староста, — шепнул мне Филин.
— С чем пожаловали, куда едете да кем будете?
Клин вышел вперед, ему никто не препятствовал.
— Мы путники, едем по своим делам, заехали переночевать да запастись провиантом.
Народ, уже успевший собраться неподалеку, тут же зашушукался, хотя обо всем том, что сказал Клин, можно было и так догадаться.
— Ну, тогда прошу в мой дом на постой.
— Видать, в этой деревеньке народ-то редко бывает, все-таки у болота стоит, вот староста и хочет первым все новости узнать, — шепотом просвещал меня Филин, — а вот если бы эта деревенька стояла на перекрестке торговых путей, тогда не то что к старосте, а и к любому другому жителю задарма бы не пустили, заставили бы платить.
Гм, какой интересный народ эти люди. Вот у эльфов неважно, где ты живешь — в сердце вечного леса или в одном из прекрасных воздушных городов, — тебе всегда будут рады, займут приятной беседой, пригласят к изящному столику с пряными напитками и лакомыми угощениями и постелют мягчайшую кровать в комнате для гостей. Это только с виду эльфы снобы, но друг к другу у перворожденных совсем другое отношение. Взять хотя бы то, что ни один эльф никогда не обидит эльфу, мы слишком ценим дочерей своего народа, ведь у нас, вечных жителей, так редко рождаются дети, что будущие матери чуть ли не священны. Ну да ладно.
Тем временем нас уже пригласили в аккуратную горницу. Жена старосты ловко и быстро расставляла на столе припасы, доставая из печи горячую картошку, пироги, из погреба детишки таскали соленья, грибочки. Хозяин, кряхтя, вытащил откуда-то старую бутыль с вином и гордо и бережно разлил напиток по кружкам. Даже я прониклась торжественностью момента.
Выпили за встречу, за дружбу, за… нет, потом меня Клин турнул из-за стола, заявив, что нечего ведьме напиваться. Меня с непривычки и впрямь немного повело, и бурно протестовать я не стала. Уже уходя, я слышала, как Филин важно и степенно рассказывает о событиях внешнего мира, не забывая налегать на картошку и соленья. Кот по уши увяз в сливках, которыми его щедро оделили детишки под столом, улучив момент, когда хозяйка отвлеклась, и, радостно попискивая, гладили и чесали за ушком ранее неприступного Уську.
Я решила погулять по деревне самостоятельно. Стояла тихая летняя погода. На меня с восторгом смотрели все окрестные ребятишки и не стесняясь тыкали пальцами. Мелькнула мысль показать им какой-нибудь фокус, но я здраво рассудила, что после этого они от меня и вовсе не отстанут.
Мелькнула мысль показать им какой-нибудь фокус, но я здраво рассудила, что после этого они от меня и вовсе не отстанут.
Какая-то птаха рухнула мне на голову и, громко чирикая, напрочь запуталась в волосах. Я, тут же растеряв все свое благодушие, с руганью начала ее оттуда выковыривать. Но волосам явно понравилась новая игрушка, и они не спешили с нею расставаться. Наконец пичуга была вытащена, поврежденное кем-то крыло, из-за которого она и рухнула мне на голову, вылечено. Радостно пискнув, она вылетела у меня из рук и скрылась в небе. Мне стало скучно.
— Могла бы подумать и обо мне, — раздался знакомый недовольный голос откуда-то с земли.
Опустив глаза, я увидела Уську, который грустно смотрел в направлении скрывшейся добычи…
— И как ты себе это представляешь? Я волосами, как сетью, ловлю птиц, а ты их ешь?
— А можно?!
— И не мечтай.
И я, развернувшись, пошла в дом.
Вечером мне постелили в сенях, а мужчин отправили ночевать на сеновал. Утром мы, затарившись припасами по самое не хочу, благополучно отбыли, провожаемые старостой, его семьей, ну и всей деревней в придачу. Нам махали, желали удачи, очень просили приезжать еще. Еще бы, за те деньги, которые Филин отвалил за собранную в дорогу еду, можно было пол этой деревеньки купить. Кот, кстати, очень возмущался по данному поводу.
— Ну так как, ты узнал, как нам найти этого проводника?
Мы вот уже полчаса ехали по уши в грязи, причем у Клина был вид, будто так и надо.
— А нам и не надо его находить, леший уже давно понял, что кто-то покусился на его владения, а потому сам нас найдет.
— Ага, найдет, как же…
Кот ворчал по любому поводу, жутко расстроенный тем, что его замечательную тележку пришлось временно уменьшить до размеров моей ладони и аккуратно спрятать в походной сумке. Ну не мог ослик тащить ее вместе с котом по такой грязи, она постоянно застревала, и нам всем приходилось спешиваться, чтобы ее вытащить. Так что после долгих уговоров, упреков и взаимных обид пушистик сдался и покорно умостился у меня на руках — пришлось прочесть заклинание потери веса, чтобы не рухнуть с этим подарком судьбы под копыта лошади. Кстати, лошадку я назвала Эллрой, что в переводе означает «кипение». Она и впрямь чуть ли не кипела от переполняющей ее жизненной энергии, не желая, как все порядочные лошади, идти степенно и осторожно, вместо этого старалась прыгать, как горная коза, по кочкам, ежеминутно с них соскальзывая. Мы с котом от такой скачки очень скоро позеленели и отбили себе все, что могли, а Уська еще и выучил пару новых ругательств в моем исполнении.