Нашей же задачей будет позаботиться о прочих ваших делах, что мы и сделаем
по мере возможности с величайшей тщательностью, ничего не упуская из виду.
Не скроем тягостной стороны таких законов… По-видимому здесь
упускается из виду, что среди людей подобные требования встретят тысячи
препятствий; им не захотят повиноваться, скорее соглашаясь подвергнуться
чему угодно, чем вступить в брак против воли, в особенности с лицами
больными или увечными телесно или духовно. Возможно, некоторым покажется,
будто законодатель совсем не взвесил этого. Но это предположение неверно.
Итак, в защиту законодателя и тех людей, кому он дает законы, надо
предпослать, пожалуй, некое общее вступление и обратиться к подвластным с
просьбой извинить законодателя, если он в своих заботах об общем благе не
всегда вместе с тем сможет устранить личные несчастья, случающиеся с каждым
из граждан.
Книга 12
Афинянин. Ни в серьезных занятиях, ни в играх никто не должен приучать
себя действовать по собственному усмотрению: нет, всегда — и на войне и в
мирное время — надо жить с постоянной оглядкой на начальника и следовать его
указаниям. Даже в самых незначительных мелочах надо ими руководствоваться,
например по первому его приказанию останавливаться на месте, идти вперед,
приступать к упражнениям, умываться, питаться, пробуждаться ночью для
несения охраны и для исполнения поручений. […] Словом, пусть человеческая
душа приобретет навык совершенно не уметь делать что-либо отдельно от других
людей и даже не понимать, как это возможно. Пусть жизнь всех людей всегда
будет возможно более сплоченной и общей. […] Надо начальствовать над
другими и самому быть у них под началом. А безначалие должно быть изъято из
жизни всех людей и даже животных, подвластных людям.
Самое же главное — не следует портить силу головы и ног, облекая их
лишними покровами, ведь этим губят данные нам природой головные уборы и
подметки. Поддержание этих крайних частей в здоровом состоянии имеет весьма
важное значение для всего тела, плохое же их состояние очень вредно: ноги
служат всякому телу главными исполнителями, голова же — самым главным
начальником…
Если кто из граждан пожелает в течение большего срока наблюдать жизнь
других людей, никакой закон им в этом не может препятствовать. Ведь
государство, из-за своей необщительности не ознакомившееся на опыте с
хорошими и дурными людьми, никогда не сможет быть достаточно кротким и
совершенным. Да и законы невозможно соблюдать, если они будут восприняты не
сознательно, а лишь в силу привычки. Среди прочих постоянно выделяются люди
с божественным нравом, вполне достойные общения. Правда, их немного, и в
государствах с благими законами они встречаются не чаще, чем там, где законы
плохи. Человек, живущий в государстве с благими законами, должен постоянно,
странствуя по морю и по суше, разыскивать следы таких людей, кто не
испорчен, дабы с их помощью укрепить хорошие стороны узаконений, а упущения
исправить.
Человек, живущий в государстве с благими законами, должен постоянно,
странствуя по морю и по суше, разыскивать следы таких людей, кто не
испорчен, дабы с их помощью укрепить хорошие стороны узаконений, а упущения
исправить. Без таких поисков государство не может быть вполне устойчивым,
как и тогда, когда поиск выполняется плохо.
Хороший судья должен впитать в себя эти сочинения как средство,
предохраняющее от прочих учений, и совершенствовать как самого себя, так и
свое государство с целью уготовить хорошим людям сохранение справедливости и
ее развитие, а людям дурным — искоренение невежества, распущенности,
трусости, короче говоря, всевозможной несправедливости, насколько это в его
силах и насколько поддаются исцелению превратные мнения порочных людей. Для
душ же тех людей, которым суждено иметь такие мнения, только смерть может
быть исцелением.
Поэтому прекрасно говорят о мертвых, что тело их лишь образ, сущность
же каждого из нас бессмертна: она именуется душой, которая отходит к иным
богам, чтобы отчитаться перед ними; как гласит дедовский закон, для человека
хорошего этот отчет не страшен, а для дурного очень страшен и никакой
серьезной помощи после смерти он ожидать не может.
Хорошие голова и душа спасают все живое. […]
Короче говоря, ум, слитый воедино с прекраснейшими ощущениями, с полным
правом можно было бы назвать спасением всякого существа.
Если государство не будет всего этого иметь, не будет ничего
удивительного, коль скоро, лишенное ума и ощущений, оно в каждом деле станет
отдаваться на волю случая.
Самое же главное состоит в том, чтобы не блуждать, преследуя разные
цели, но иметь в виду что-нибудь одно и все стрелы метать всегда в этом
направлении.
Теперь мы поймем, что нет ничего удивительного в блуждании
государственных узаконений, раз в каждом государстве цели законодательства
разные. Неудивительно также, что большей частью определяют справедливое
положение вещей следующим образом: в одних государствах считают справедливой
власть нескольких лиц независимо от того, лучше или хуже они остальных
людей; в других — возможность обогащаться независимо от того, становятся ли
при этом люди рабами других или нет; в третьих все стремление направлено к
свободной жизни; законодательство четвертых имеет две цели: самим быть
свободными и владычествовать над другими государствами. Наконец, есть
государства, считающие себя самыми мудрыми, однако они сразу преследуют все
эти цели и не могут указать той главной и единой цели, на которую должно
быть направлено все остальное.
Мы указали ту единую цель, которую должен иметь в виду ум — ум
кормчего, врача или военачальника. Сейчас мы исследуем ум государственного
мужа. Хорошо было бы обратиться к нему, как к человеку, с таким вопросом: «О
удивительный, какова же твоя цель?»
Разве мы не сказали, что в каждом деле выдающийся демиург и страж
должен не только быть в силах наблюдать за многим, но должен еще стремиться
к какой-то единой цели, знать ее и сознательно направлять к ней все, что он
охватывает своим взором? [.