Напротив, господство в душе представлений о высшем благе, каких бы воззрений
ни держалось государство или частные лица на возможность его достижения,
делает всякого человека порядочным. Хотя бы он и совершил какой-нибудь
ложный шаг, все равно надо считать вполне справедливым поступок, совершенный
подобным образом, и все, что происходит под руководством такого начала,
является наилучшим для человеческой жизни. Многие относят такое нанесение
вреда к невольной несправедливости. Мы сейчас не станем спорить из-за
названий, зато в первую очередь как можно лучше запомним выяснившееся сейчас
наличие трех видов проступков. Итак… ярость и страх составляют у нас один
их вид. […]
Второй вид проступков проистекает из-за удовольствий и, с другой
стороны, из-за страстей; третий вид связан со стремлением к осуществлению
надежд и правильного мнения о наивысшем благе.
Самое великое зло — это господство страсти, когда душа дичает от
вожделений. Всего более это проявляется в том, к чему у большинства имеется
самое глубокое и сильное вожделение, то есть в силе, которая вследствие
дурных природных свойств и воспитания порождает тысячи побуждений к
ненасытному и беспредельному стяжанию имущества либо денег. Причиной же
невоспитанности служит распространенное среди эллинов и варваров мнение,
превратно восхваляющее богатство. Признавая богатство первым из благ — между
тем как на самом деле оно стоит лишь на третьем месте, — они портят и самих
себя, и свое потомство. Насколько лучше и прекраснее было бы, если бы во
всех государствах господствовал истинный взгляд на богатство: оно существует
ради тела, тело же существует ради души. Раз имеются блага, ради которых и
существует богатство, значит, его надо поставить на третье место — после
телесных и душевных качеств. Положение это учит, что человек, желающий быть
счастливым, должен не стремиться к обогащению, но быть богатым, сохраняя
справедливость и рассудительность. В этом случае в государствах не было бы
убийств, которые требуют для своего искупления других убийств. […] На
втором месте стоит честолюбие, порождающее в одержимой им душе зависть,
которая с трудом уживается прежде всего со своим владельцем, а затем и с
лучшими людьми в государстве. На третьем месте стоят низменные и неправедные
страхи, которые вызывают много убийств…
Как мы различили разные виды убийства, так нужно различать и виды
ранений: одни из них причиняются невольно, другие — в состоянии ярости,
третьи — под влиянием страха, четвертые — с сознательным умыслом.
Относительно всего этого надо предварительно сказать вот что: людям
необходимо установить законы и жить по законам, иначе они ничем не будут
отличаться от самых диких зверей. Причина здесь та, что природные качества
человека далеко не достаточны, чтобы распознавать все полезное для
человеческого общежития или, даже распознав это, всегда быть в состоянии
осуществлять высшее благо и стремиться к нему.
Причина здесь та, что природные качества
человека далеко не достаточны, чтобы распознавать все полезное для
человеческого общежития или, даже распознав это, всегда быть в состоянии
осуществлять высшее благо и стремиться к нему. Прежде всего трудно
распознать, что истинное искусство государственного правления печется не о
частных, но об общих интересах — ведь эта общность связует, частные же
интересы разрывают государство — и что как для того, так и для другого, то
есть для общего и для частного, полезно, если общее устроено лучше, чем
частное. Во-вторых, даже если кто распознает, что от природы обстоит все
именно так, и усвоит это в достаточной мере на деле, то впоследствии, став
неограниченным и самовластным главой государства, он ни в коем случае не
сумеет остаться при этих взглядах и не сочтет нужным всю свою жизнь
поддерживать в государстве общие нужды, предоставляя частным нуждам
следовать за общими. Нет, смертная его природа всегда будет увлекать его к
корысти и служению своим личным интересам. Безрассудно избегая страданий и
стремясь к удовольствиям, она поставит их выше того, что более справедливо и
лучше. Себя самое она ввергнет в мрак и в конце концов преисполнит всяческим
злом и себя, и все государство в целом. Ведь если бы по воле божественной
судьбы появился когда-нибудь человек, достаточно способный по своей природе
к усвоению этих взглядов, то он вовсе не нуждался бы в законах, которые бы
им управляли. Ни закон, ни какой бы то ни было распорядок не стоят выше
знания. Не может быт разум чьим-то послушным рабом; нет, он должен править
всем, если только по своей природе подлинно свободен. Но в наше время этого
нигде не встретишь, разве что только в малых размерах. Поэтому надо принять
то, что после разума находится на втором месте, — закон и порядок, которые
охватывают своим взором многое, но не могут охватить всего.
Книга 10
Афинянин. Из прочих зол величайшим является распущенность и дерзость
молодежи, в особенности велико зло, если это проявляется по отношению к
государственным святыням… Вторыми по степени важности являются
оскорбления, наносимые частным святыням и могилам.
Но законам о каре, которую должен понести человек, словом или делом
оскорбляющий богов, надо предпослать наставление. А наставление это будет
таким: никто из тех, кто:, согласно с законами, верит в существование богов,
никогда намеренно не совершит нечестивого дела и не выскажет беззаконного
слова. Человек это может сделать в одном из трех случаев: либо, повторяю,
если он не верит в существование богов, либо (второй случай) хотя и верит в
их бытие, но отрицает их вмешательство в людские дела, либо, наконец (третий
случай), если человек полагает, будто богов легко склонить в свою пользу и
умилостивить жертвами и молитвами.
…Пусть подвергнутся нашему порицанию сочинения нового поколения
мудрецов, поскольку они являются причиной зол.