— Долго спишь, мил человек…
— Куда денешься, — пожал плечами, поднимаясь, Середин. — У меня половина работы заполуночная. Вот и не привык с петухами вскакивать.
Тем не менее, он выбрался из-под шкуры, снова прогулялся на улицу, обтерся для бодрости снегом. На этот раз неподалеку опять собрались зрители, но уже без детей и женщин — только трое мужиков.
— Может, еще на денек останешься? — предложил один из них, скинув шапку.
— Зачем? — отозвался Олег. — Основную толпу монголов вчера и сегодня мы перебили. А коли еще какой одиночка появится, так вы его всем миром заваливайте. Сами же видели, по одному они бойцы не аховые: неуклюжие, медлительные. А что стрелы, копья или вил не боятся — так веревки набросьте, опрокиньте, да топором на куски посеките. Вот и вся премудрость. Хуже, если кернос забредет. Двуногая тварь такая, зеленая, хвост длинный, а на конце — набалдашник. Они куда как более вертлявые и сообразительные. Но зато их как раз можно и из луков расстрелять, и на вилы взять. Управитесь.
Ведун вернулся в дом, к накрытому столу, и на всякий случай предупредил Малого:
— Съезжаем мы от тебя, хозяин. Седлай после завтрака лошадей, никого не слушай.
— Я уж и припасы обещанные сложил, — закивал хозяин, — упредила Заряна, еще с утра.
— Хорошо. — Олег поймал счастливый взгляд девушки, кивнул.
Досыта наевшись белого кулеша — слоистой каши, в которой рыба перемежалась с распаренной пшеничкой, — ведун забрал переметную суму, отнес в конюшню, перекинул гнедой через холку, вытянул сверток с пайцзой, отправился к овину. Пригрозил наблюдающим за сборами мужикам:
— Сюда не входить! — и поднялся на помост для сушки хлеба.
Олег прекрасно понимал, что в прошлый раз буквально чудом не превратился в прах земной, в размякшую глиняную кучу, которую не захотел вытаскивать из небытия колдовской зов. Но и отказаться от попытки «прослушать эфир» тоже не мог. Ведь это был единственный способ нащупать местоположение неведомого мага и выйти к нему заодно с поднятой из земли нежитью.
Ведун опустился на колени, закрыл глаза, склонив голову и сосредотачиваясь на том, что ему предстояло сделать. Лечь, отключиться, смахнуть пайцзу. Лечь, отключиться, смахнуть. Лечь, отключиться, смахнуть… Он повторял это себе раз за разом, вдалбливая в подкорку, в подсознание. Это нужно сделать, нужно, нужно, нужно… Когда-то, очень давно, в далеком будущем, точно таким же образом он пытался программировать себя перед посиделками с выпивкой — что можно делать, когда соображать перестаешь, а чего нельзя. И обычно поставленные заранее «блоки» надежно удерживали от глупостей. Ну, что же, посмотрим, как они помогут на этот раз! Середин откинулся на спину, положил пайцзу на лоб, начал негромко произносить уже успевшее засесть в памяти заклинание:
— Ра амарна нотанохэ, кушаниба ханнуасас богазхем миру, ра…
Мир вокруг подернулся пеленой, пахнуло застарелой гарью, потом, перепревшей соломой. Вокруг было тихо и покойно! Но ему требовалось идти.
Вокруг было тихо и покойно! Но ему требовалось идти. Идти немедленно! Мчаться со всех ног! Не то он рисковал опоздать…
Олег ощутил удар по лбу и понял, что стоит он лицом к стене, а совсем рядом во всю глотку визжит на одной ноте женщина.
— Заряна? — повернув голову, узнал он свою красавицу.
— Оборотень! Мертвяк! Нежить! — Она, попятившись, выскочила из овина, и Олег услышал удаляющийся крик: — Рятуйте! Оборотень! Люди! Волкодлак! Бейте его, бейте! Он не человек! Убейте его!
— Ква… — Олег скатился с помоста, поднырнул под него, торопливо сунул пайцзу в карман косухи, метнулся к двери. И понял, что древние боги еще не лишили его своей благосклонности: у самого крыльца стояли уже оседланные и навьюченные кони. Сидящий на ступенях дядя Малой провожал мечущуюся по деревне Заряну непонимающим взглядом. Остальные мужики тоже не успели сообразить, в чем смысл ее слов и откуда исходит опасность. Но некоторые уже на всякий случай подобрали от сарая оглоблю или сбегали в избу за топором.
— Оборотень! Убейте, убейте его! Ночник! Люди-и!
Ведун быстрым шагом дошел до крыльца, рывком поднялся в седло, подхватил повод навьюченного чалого, пнул кобылу пятками:
— Пошла, родимая!
— Вот он! Держи-и-и!!!
— Давай! — Олег пустил лошадей в галоп. Теперь, если кому и вздумается попытаться его остановить — скакуны враз собьют, а то и затопчут.
— Волкодлак!!! — Заряна вырвала у нерешительного мужика вилы, кинулась наперерез.
Олег выдернул саблю, опустил вниз и, когда она попыталась ткнуть острыми деревянными штырями в ногу, резким движением снизу вверх отбил удар, бросив на прощание только одно слово:
— Дура!
Ворота стояли распахнутыми — то ли деревенские перестали бояться бродячей нечисти, то ли гостей собрались выпускать, во всяком случае Середин вырвался на свободу без откидывания засовов и таскания тяжелых створок. Да оно и к лучшему: чего доброго, пришлось бы с местными насмерть рубиться. Лишняя кровь…
Небо затягивала легкая дымка, почти не задерживающая солнечный свет, и просторы вокруг искрились, словно усыпанные мелко растертым стеклом; лес, отступивший от дороги больше чем на полкилометра, выглядел хмурым и неприветливым.