— Куда же я попал? — недоуменно пробормотал Середин.
Исходя из курса истории средней школы у него оставалось впечатление, что Волжская Болгария — это что-то вроде прежнего названия Казанского ханства. Кочевники, юрты, степь от края и до края с бесчисленными табунами, непрерывные набеги; вереницы пленников, которых гонят с Руси извечные разбойники, многовековой бич земли русской, остановленный только светлой памяти правителем Иваном Грозным… Но что тогда вот это? Могучие многоярусные крепости, каменные дома, застекленные окна, городские бани, полы с подогревом.
Города с населением в десятки, а то и в сотни тысяч человек. [7] Откуда это? И куда сгинуло спустя всего несколько столетий?
Эта мысль мучила ведуна все семь дней, пока они пересекали Болгарию. Олег видел города на правом и левом берегах Камы — земляные валы и деревянные стены, каменные минареты и мечети, отдельно стоящие храмы, вокруг которых были проделаны глубокие рвы. И люди — огромное количество хорошо одетых людей, занятых обычными житейскими и ремесленными делами. Они не пасли скот — они ремонтировали стены, заготавливали дрова, протаскивали сети через лунки, выполаскивали шкуры, выпиливали ледяные кирпичи для погребов. И что бы там ни думали о них впоследствии ученые люди — это были не кочевники!
Болгарские города остались позади лишь на шестой день, когда путники миновали слияние Камы с Волгой. Перепутать два этих великих потока с чем-либо еще было невозможно, а потому Олег уверенно повернул вправо — к русским землям. Еще день пути — и они выехали к уже знакомой снежной стене поперек реки. Вся разница между западным и восточным рубежами состояла в том, что на Волге порубежники отогревались от зимней стужи не в землянке, а в двух крытых кошмой юртах.
— Куда путь держим? — поинтересовался старший караула, обходя коней и похлопывая ладонью по сумкам. — Какой товар везем?
— Никакого, — покачал головой ведун. — По воле хана Ильтишу везу рабыню родителям за выкуп возвращать.
— Русская, что ли?
— Русская, — утвердительно кивнул Олег.
— Поберегитесь там. Нехорошие слухи ныне о земле русской ходят. — На прощание воин хлопнул гнедую по крупу и разрешающе махнул рукой: — В добрый путь.
Они отъехали от Болгарии примерно на километр, когда Заряна нагнала Середина и почему-то шепотом сказала:
— Попутчиков бы нам дождаться. Нехорошие здесь места.
— А что такое? — не понял Олег.
Нехорошие здесь места.
— А что такое? — не понял Олег.
— Черемисы здесь обитают. Разбойное племя. Налетят, повяжут, ограбят, в полон продадут.
— Ай, брось, — отмахнулся ведун. — Почитай, тыщу верст отмахали. И все по враждебным землям. На последних переходах беде случаться уже поздно.
И он оказался прав.
Верея
Ведун надеялся, что от Болгарии до первых русских городов совсем рядом — однако лесные просторы опять обманули его ожидания. Только на третий день Заряна начала оживленно крутить головой и, подавшись вперед, сообщила:
— Знаю! О позапрошлом годе торг тут недалече был. С мордвой и черемисами. Ока рядом здесь. По левую руку должна случиться.
— Город, что ли, какой?
— Нет, мой господин, — покачала невольница головой. — На мысу речном палатки ставили. Туда же и ладьи чалили, и лодки съезжались. Жить тут нельзя, пограбят. Но торговать удобно. Мыта никто не берет, с торга не гонит. Отец часто с соседями сплавлялся. С полмесяца поживет, а потом с покупками да серебром вертается. Рука князя суздальского сюда не дотягивается, а черемисы мешать опасаются. На ладьях судовая рать крепкая, торг в обиду не даст.
— Отец-то у тебя кто?
— Шорник он в Гороховце, — почему-то всхлипнула Заряна.
— Седла, что ли, делает?
— Седла, упряжь, сбрую. Может простую, может богатую сотворить.
— Ясно…
На пару часов в воздухе повисла тишина. Путники скакали посередине реки, а потому извечные лесные звуки — потрескивание промороженных стволов, перекличка птиц, осторожное шуршание мышей под снегом — до них не доносились. Следы санных поездов тоже тянулись по самой стремнине. Оно и правильно — под берегом промоина от ключа подземного встретится может, или от водоворота. А на середине русла вода течет спокойно и размеренно, ловушек никому не готовит.
— Вон она! — Невольница послала коней в галоп. — Это Ока!
Середин тоже «дал шпоры» гнедой, пуская ее вдогонку. Правда, для него ничего приметного вокруг не встречалось. Лес, покачивающий белыми сосновыми макушками, да широкий ледяной простор, разделяющийся на две ленты, одна из которых почти под прямым углом уходила влево. И все. Ни дома, ни сараюшки кривой, ни дымка — ничто не подсказывало, что здесь когда-то будет стоять огромный, полуторамиллионный город, будет проходить известная на весь мир ярмарка, отстроится мощный порт, пророется метро, вырастут монастыри, кремль, заводы, фабрики… Ничего. Лес, спящая под снегом река, тишина, разрываемая только легко шелестящей поземкой.
— Здесь уже рядом, — оглянулась Заряна. — Совсем рядом.
— Надеюсь, — буркнул себе под нос ведун. — Потому как барашек уже кончается. Если за пару дней к жилью не выйдем, придется лапу сосать.
Тишина на реке уже начала его тревожить. Ладно, когда разбойников нет, это даже хорошо — но где купцы, прохожие, просто едущие по делам местные жители? Не все же, как советовал Хромой Бурхан, погружаются в молитву до самой весны! Между тем, если на Волге имелись хотя бы следы санных полозьев и лошадиных копыт, то наст на Оке оставался девственно чист.