Хроника жестокости

Кто-то легонько коснулся моего плеча. Я удивленно обернулась — передо мной стоял парень с большим белым котом на руках. В сером джемпере и рабочих брюках. На ногах — сандалии и грязные носки с дыркой на пальце. Редкие, сухие, как солома, волосы падали на лоб. Глупая физиономия с бровями домиком. Смотревшие из-под них крошечные глазки дружелюбно улыбались. Филиппинка, увидев кота, ткнула в него пальцем, сказала что-то, но мужчина даже не посмотрел в ее сторону и коснулся кошачьей лапкой моих волос. Я пригладила волосы и рассмеялась:

— Вы меня испугали.

Ничего не говоря, парень снова взял кота за лапу и поманил меня: пошли с нами. Меня разбирало любопытство, я клюнула на удочку и двинулась за ним. Человек замяукал по-кошачьи: «Мяу-мяу!»

— Как похоже!

— Вот так.

Он свернул в темный переулок, и тут кот вырвался из его рук и бросился наутек.

— Удрал!

В тот же момент на голове у меня оказалась черная тряпка, и я перестала понимать, что происходит. Парень подхватил портфель, который я выпустила из рук, взвалил меня на плечо и пустился бегом. Его квадратное плечо больно упиралось мне в живот. В голове мелькало: ужас! что делать?! надо сказать отцу! Я не могла даже вскрикнуть. А вдруг он меня убьет?! От этой мысли я заорала:

— Папа! Папа!

Парень ущипнул меня за бедро через мешок — так больно, что я вздрогнула; меня била дрожь от страха.

Теперь он что-то сделает со мной, что-то очень нехорошее. А потом убьет. Вдруг он меня в реку бросит? Пять лет назад один мальчик из моей школы свалился в реку вместе с велосипедом и утонул. Я притихла, парень тихонько мяукнул в знак торжества и перешел на шаг. Сколько он так шел — не знаю. Потом я услышала, как поворачивается ключ в замке, и топ-топ — вверх по лестнице. Снова ключ, толчок — и я в комнате. С мешком на голове. Щелкнул выключатель — зажегся свет, звон ключей, суетливый шорох. И вдруг раз! — и мешка нет. Яркий свет ослепил, я зажмурилась, и тут меня вырвало прямо на татами школьным обедом — хлебом и рагу.

— Я не нарочно!

Парень вытер рвоту черным мешком и стукнул меня по голове. Хоть и несильно — так наказывают нашкодившее животное, но у меня от этого все тело покрылось мурашками.

— Не кричи!

Я затрясла головой в знак того, что поняла, чего он хочет, и провела рукой по голове, расчесывая пятерней выпачканные рвотой волосы. От пальцев и волос воняло, хотелось смыть с себя эту грязь, но сказать я не решилась. «Зачем только я распустила волосы, когда ехала в автобусе!» — мелькнула в голове никчемная мысль, но потом меня охватил ужас: что же теперь будет? Ни о чем другом думать я не могла. Парень сунул черный мешок в пластиковый пакет, завязал его и поставил в прихожей к двери. «Ну кто так завязывает! Дурак какой-то!» — подумала я. Парень хлопнул в ладоши, как бы говоря: «Дело сделано!» — и повернулся ко мне.

— Теперь будешь жить здесь!

Я заплакала, но тихонько, чтобы не разозлить его. Парень, наклонив голову, смотрел на меня. Следил за моей реакцией? Тогда мне было всего десять лет, но у меня возникло неясное чувство, что я привыкаю к тому, как он со мной обращается.

Вытирая слезы вонючими пальцами, я оглядела комнату, в которой мне предстояло жить. Странное помещение, похоже на однокомнатную квартиру, но без окна — оконный проем заклеен черной бумагой, так что на улицу не выглянешь. На входной двери набиты листы фанеры — для крепости, что ли? Мертвенно-бледный свет люминесцентной лампы заливал разлохмаченные соломенные циновки и кровать, застеленную смятой простыней, не стиранной уже несколько месяцев.

— Что это за место?

— Здесь живет мой брат. Старший.

— Где? Где-нибудь в К.?

— Не помню.

Парень неловким движением включил электрический обогреватель. Допотопный и страшно грязный, он все-таки грел, а то я совсем продрогла. Собравшись с духом, я спросила о самом главном:

— Я больше не увижу папу и маму?

— Ага, — жизнерадостно отозвался парень, пристально разглядывая мое лицо, мокрое от слез. Было видно — он страшно рад, что затащил меня в эту комнату.

— И в школу не буду ходить?

— Какая уж тут школа? Ведь Миттян сразу убежит.

— Миттян?

— А я — Кэндзи. Давай дружить.

Миттян — это кто? И что значит: давай дружить? Для меня Кэндзи был взрослый. А как иначе я могла его воспринимать? Но услышав его слова, я подняла голову с ужасной мыслью: «Я попала в лапы к психу!» Меня охватило отчаяние.

— В каком классе Миттян учится?

— В четвертом, первая группа.

— Возьмите меня к себе в школу.

Я чуть не упала от изумления. Кэндзи, видимо, все понял по моему выражению, изменился в лице и недовольно посмотрел на меня:

— Что скажешь?

— Не буду говорить! Хочу домой!

Я разрыдалась. Заголосила во все горло и никак не могла остановиться. Кэндзи сначала растерянно ходил вокруг меня, нервно приговаривая: «Молчи! Молчи!» Эти слова оказались чем-то вроде запального шнура к взрывному устройству.

Неожиданно я получила оплеуху и свалилась на пол. Щека горела, в голове звенела пустота. Было не столько больно, сколько страшно; схватившись за щеку, я отползла немного назад. Кэндзи не сводил с меня глаз. Повторяя, как молитву, «замолчи, замолчи», он несколько раз ударил меня кулаком по лицу. У меня искры из глаз посыпались. Я даже обмочилась от боли и ужаса.

— Миттян, молчи! Нечего орать! Ну, что скажешь?

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53