Ятабэ-сан порвал листок, на котором писал, и бросил обрывки на пол. И хоть он не захотел ни за что отвечать, чувствовалось, что он положил глаз на Ану, хотел ее. Кэндзи не знал, радоваться ему или печалиться.
Прошло несколько дней. Безвылазное сидение в полутемной комнате на Ану не действовало. Она была совершенно спокойна, больше спала. Ела очень мало и, похоже, не скучала — мурлыкала под нос какие-то модные песенки, которые Кэндзи никогда не слышал. Но миновала еще неделя, и началось нытье: то ей телека нет, то она диски не может послушать. В итоге Кэндзи это надоело, и он врезал ей как следует, чтобы притихла — хотя бы на время. Как-то ночью он проснулся от того, что почувствовал руку Аны на своем бедре, и услышал у самого уха ее хриплый голос:
— Давай трахнемся?
Но Кэндзи знал: если Ятабэ-сан не будет подглядывать в дырку, у него ничего не получится. Он ни на что не способен без Ятабэ-сан. А это значит, что Кэндзи вечно будет у него в подчинении. Кэндзи обхватил голову руками. Что же делать? Ятабэ-сан, научи! Ана гладила его жесткие волосы и шептала:
— Миттян тебя хочет. Ведь она здесь для этого. Так? Ты не покупаешь телек, потому что мы не трахаемся. Так? Нет секса — Кэндзи противный. Он ее запер здесь, чтобы трахаться.
Она в самом деле здесь для этого? Кэндзи задумался, глядя в темноту. Он запер ее в этой комнате ради секса? Да нет же! Дело не в том, что она женщина. Лучше бы на ее месте был Минору Андо. Миттян. А еще лучше, если бы Кэндзи сам стал Миттян для Ятабэ-сан. Кэндзи вдруг ясно представил себя в таком виде и громко вздохнул. У него никого нет, кроме Ятабэ-сан. Он хотел, чтобы Ятабэ-сан обнимал его вечно.
— Ну что же ты? Давай! Миттян хочет!
— Давай завтра.
Кэндзи оттолкнул Ану к стене. Она обиделась, слезла с кровати и, не находя себе места, заметалась по комнате.
— Ну почему ты не хочешь? Если Миттян тебе не нравится — прогони ее.
— Заткнись!
— Не хочу. Не хочу так жить.
Зажав под мышкой свои пожитки, Ана бросилась к двери. Кэндзи вскочил с кровати и схватил ее за волосы, рванул назад. Девушка кубарем полетела на пол, и он тут же закатил ей оплеуху. Со всей силы, со злостью. Так Ятабэ-сан его бил. Ана залилась слезами. Кэндзи стянул ей упаковочной лентой руки и ноги и повалил на татами. Время шло, Ана не унималась, Кэндзи перестал обращать на нее внимание и закрыл глаза.
На следующую ночь Кэндзи сделал то, что так просила Ана. Свет гасить не стал. Может, ей это и не понравилось, зато ему при мысли о том, что Ятабэ-сан, который всего в метре за стенкой, должен наблюдать за ним, сделалось необыкновенно приятно. Прямо до костей пробрало. Днем в цеху Кэндзи шепнул ему: «Ятабэ-сан! Сегодня вечером у меня сеанс. Можешь посмотреть». Тот, похоже, сразу понял, о чем речь, кивнул несколько раз и еле заметно улыбнулся. Так что наверняка за ними подсматривал и посылал указания через стенку: «Ну давай! Хватай же! Сиськи помни как следует!» Ятабэ-сан как бы пристроился за спиной у Кэндзи и двигал бедрами в такт с ним. Да! Он будто вернул время, когда Кэндзи был еще школьником.
— Ах ты, моя красотуля!
Ятабэ-сан, наверное, довольно улыбался. Раньше он всегда так делал. Обнимет, прижмет к себе, потом погладит по щеке и скажет. Как бы вернуть прошлое?! Зачем Кэндзи стал такой здоровый?! Больше Ятабэ-сан. Кэндзи стало грустно, он толкнул Ану на кровать и вышел в коридор.
Кэндзи ждал, а Ятабэ-сан все не появлялся. Как пить дать, будет делать вид, что он ни при чем. Не хочу, мол, иметь ничего общего с этим преступным действием — насильственным удержанием девушки.
Кэндзи кипел от негодования.
Зная, что Ятабэ-сан его не услышит, Кэндзи все-таки постучал в дверь. Из комнаты доносился громкий звук телевизора и больше ничего. Никакой реакции. Кэндзи вздохнул и посмотрел на черное небо за окном. Неоновые огни развлекательного квартала из коридора были не видны. Темное ночное небо. Работа — каждый день одно и то же. Ешь, спи. Разве это жизнь? Вот Ятабэ-сан, он все может. А вдруг они с Ятабэ-сан теперь заживут по-новому? Ведь пока Кэндзи ублажает Ятабэ-сан, тот никуда от него не денется. Придя к такому заключению, Кэндзи вернулся к себе в комнату.
— Я ухожу.
Ана стояла посреди комнаты в своей застиранной майке и полушортах-полутрусах, с сумочкой в руках. В сумочке кроме пачки неиспользованных презервативов ничего не было — ментоловые сигареты она искурила, последнюю мелочь выгреб Кэндзи. Девушка, без того маленькая и худенькая, в комнате Кэндзи как-то еще больше усохла и сжалась. Кэндзи вдруг стало ее жалко. Он сам был такой же, когда его подобрал Ятабэ-сан. Грязный шелудивый щенок. Ободранная кошка. Надо ее пожалеть, оставить здесь.
— Миттян! Я тебя больше не трону. Оставайся.
— Врешь ты все, — не поверила Ана. — Врешь. Ты не любишь Миттян.
— Люблю.
Не зная, что делать, Кэндзи взял в ладонь ее маленькую загорелую руку. Изумленная девушка, наклонив голову, подняла на него взгляд. Было в нем что-то детское, милое. Она — как маленький зверек. Может, с ней будет интереснее, чем с животными, потому что она больше умеет. Что если в школу с ней поиграть? Японского Ана не знает, вот Кэндзи и станет ее учить. Если найти учебник для второго класса, он сможет.