Я судорожно всхлипнула и просто закрыла глаза, выражать
неприятие ситуации иными действиями не было ни сил, ни
возможности…
Рука лорда соскользнула с моих губ, погладила по щеке, и оставила
мерзнуть и смущаться, а еще страдать от чувства полнейшего
бессилия.
— К тому же здесь нет никого, кто мог бы вас
услышать, а лично мне ваши стоны абсолютно безразличны!
Я судорожно всхлипнула и просто закрыла глаза, выражать
неприятие ситуации иными действиями не было ни сил, ни
возможности…
Рука лорда соскользнула с моих губ, погладила по щеке, и оставила
мерзнуть и смущаться, а еще страдать от чувства полнейшего
бессилия.
— Прекратите терзаться моральными принципами, — неожиданно
мягко произнес магистр Тьер, — мне в своей жизни пришлось
повидать многое, даже роды однажды принимал.
Я распахнула глаза, удивленно глядя на директора, тот улыбнулся и
продолжил, вымачивая попутно полотенце в тазу:
— Дело было в Дармане, мы двигались позади наступающих войск
противника, занимаясь… — он усмехнулся и на сей раз не весело, —
это как охота за косяком уток. Вот летит косяк, — теплое мокрое
полотенце легло на мою грудь и магистр начал осторожно
растирать кожу, — глупый охотник убьет вожака и испуганная стая
разлетится, а умный начнет отстрел с последней утки. И будет
отстреливать одну за другой, да так, что остальные ничего не
заподозрят. Вожак гибнет в последнюю очередь. Вот примерно так
действовали и мы — вражеские войска шли навстречу нашим, а мы
двигались позади, методично сокращая их численность.
Полотенце вновь вернулось в таз, было выжато, смочено и на сей
раз расположено у меня на животе… И самое удивительное, там,
где магистр прикладывал его, холода уже не ощущалось, только
странное, чуть покалывающее тепло.
— Так вот шли мы, — осторожно растирая пальцами, продолжил
лорд Тьер, — и наткнулись на лесную деревеньку оборотней.
Его пальцы замерли, дыхание прервалось и на мгновение, резкий
поворот головы и отвернувшись от меня директор вгляделся в…
шкаф. Несколько секунд и осипшим голосом, он продолжил:
— Оборотни оказались из нестабильных, подверженные…
Пальцы вновь вернулись к массированию, но тут же остановились.
— Бездна, — прошипел лорд Тьер, — это в сотни раз хуже, чем с той
эльфийкой!
Он сорвался с места, и стремительно покинул спальню.
Откровенно говоря, я этому была очень рада, и едва шаги магистра
стихли вдали этого немаленького дома, я попыталась встать. На
удивление, у меня это даже получилось, и завернувшись в одну из
стоящих в стопке простыней, я, пошатываясь встала. Эта маленькая
победа радовала ровно до хлопка входных дверей, быстрых шагов и
грозного окрика вернувшегося магистра:
— Лежать, кому сказал!
Я села.
На пол. А едва лорд директор направился ко мне, посерев от
злости, испуганно взмолилась:
— Пожалуйста, давайте я сама себя лечить буду! Ну правда, я же
раньше вполне успешно справлялась, я…
Рывок, и меня подняли на ноги, треск разорванной простыни и
обнаженной мне попросту связали руки лоскутком от
погибнувшего ткацкого изделия! Все дальнейшее было не менее
быстро — на сей раз лорд Тьер просто смочил целую простынь,
завернул меня по шею и толкнув на кровать, тем не менее
поддержал, а после и уложил.
— Вы сразу определяйтесь, адептка, — прошипел магистр, — или
сопротивляетесь или подчиняетесь. Старайтесь придерживаться
одной линии поведения!
В процессе гневной речи, меня быстро, немного грубо и почему-то
продолжая гипнотизировать взглядом шкаф, растирали. Затем
перевернув на живот, те же манипуляции лорд проделал со спиной
и… всем что ниже.
— С этим разобрались, — меня вернули в исходное положение,
укрыли сверху еще одной простыней после чего одна влажная
ладонь легла поверх лба, вторая прикоснулась к шее, накрыв
пальцами пульсирующую жилку, и несколько секунд, прикрыв
глаза, лорд Тьер прислушивался к чему-то. Вердикт был таков: —
Жар спадает, сердцебиение учащается. Странно.
— Ничего странного, — простонала вернувшая себе голос я.
Тьер перестал разглядывать шкаф, пристально посмотрел на меня,
и удивленно спросил:
— Возбуждение?
Испуганно пытаюсь отползти подальше.
— Ааа, — разочарованно протянул магистр, — жаль. Так, сейчас пьем
бульон и спать.
Он поднялся, взял кружку, сняв с нее блюдце вернулся обратно, и
приподняв меня, поднес кружку к губам.
— Я… сама могу, — простонала я.
— Сама и пей, — невозмутимо согласился лорд директор.
Пришлось пить. Бульон оказался наваристый, со специями, но
совершенно без соли.
Глядя на мою скривившуюся рожицу, лорд неожиданно сжалился:
— Потом дам конфетку.
Покорно выпила половину имеющегося, на большее я была просто
не способна.
— Это доза ребенка, — возмутился директор, когда я начала
уворачиваться от старательно подставляемой кружки, — ну еще
глоточек, Дэя.
Когда меня преподаватели называют по имени… это нервирует. Но
на мой возмущенный взгляд, последовало жесткое требование:
— Еще три глотка!
Надо было пить сразу, тогда был бы один.
Когда меня преподаватели называют по имени… это нервирует. Но
на мой возмущенный взгляд, последовало жесткое требование:
— Еще три глотка!
Надо было пить сразу, тогда был бы один.
Покорно делаю три глотка, и кружка мгновенно оказалась убрана, а