Конан положил руку на рукоять меча, затем убрал ее. Собственно, какое ему дело до этих несчастных? Вот если бы ему заплатили золотом… Конан направился в тень переулка.
Но в этот момент из лавки с воплем выбежала маленькая девочка лет восьми, не больше, и остановилась прямо перед убийцей. Тот поднял свой меч и с ревом устремился за ней.
— Эрлик тебя подери! — выругался Конан, а в руке его, как по волшебству, появился меч.
Не останавливаясь и не переставая кричать, девочка пробежала мимо Конана и скрылась из виду. Человек с мечом остановился. Несмотря на богатое облачение, вблизи он более всего походил на писца: редкие волосы, мешки под глазами. Но болотного цвета глаза остекленели в безумном порыве, а из горла доносилось рычание. Над разбросанными по улице фруктами гудели мухи.
По крайней мере, решил Конан, у него хватило мозгов не лезть на рожон.
— Стой где стоишь! — приказал он ему. — Я не ребенок и не какой-нибудь купец. Меня не так-то просто убить, даже если зайти сзади. Почему бы тебе не…
Конану померещилось, что он услышал голодный металлический лязг. Издав нечеловеческий вопль, умалишенный кинулся на него с поднятым мечом.
Киммериец попытался парировать удар, но странный меч молниеносно изменил направление.
Конан успел отпрыгнуть; чужая сталь полоснула его по животу, разрубив его рубаху и кольчугу под ней. Он отступил еще на шаг, чтобы иметь простор для собственной атаки, но маньяк неотступно следовал за ним. Его оружие рубило и кололо с неослабевающей яростью. Киммериец медленно отступал.
Конан внезапно понял, что ему трудно успевать защищаться от наскоков этого внешне нечем не примечательного человека. У него просто не хватало на это времени. Ему приходилось напрячь все свое умение, силу и ловкость, и в то же время его, Конана, уже украсили с полдюжины ран. Так ведь запросто и убить могут.
— Ну нет, — выкрикнул киммериец. — Клянусь Кромом! — и был вынужден под звон мечей отступить еще на один шаг.
Этот шаг чуть не стал для него роковым. Под ногу ему попалась полураздавленная слива, и Конан грохнулся на спину. Из глубины замутненного ударом сознания киммериец следил за тем, как волнистое лезвие было занесено для решающего удара. Ну уж нет! — и Конан откатился в сторону. Меч высек сноп искр из булыжной мостовой. У стены Конан поднялся, и маньяк снова кинулся на него.
Воздух внезапно наполнился сердитым жужжанием, и сумасшедший вдруг сделался похож на ежа. Это прибывшая наконец Городская Стража, человек двадцать лучников в черных плащах, дала первый залп. Оставаясь на безопасном расстоянии, они снова натянули тетиву, поскольку умалишенный все еще стоял на ногах. Он издал нечеловеческий вопль и швырнул свой меч в киммерийца. Конан без труда отбил его в сторону. Оружие звякнуло о камни мостовой.
Стражники выпустили еще по стреле. Многократно пронзенный насквозь, человек пошатнулся и рухнул. За недолгий миг его падения печать безумия исчезла с его лица, сменившись выражением глубочайшего ужаса. Медленно, не выпуская оружия из рук, солдаты подошли к трупу.
Великан-киммериец со стуком отправил меч в ножны. Не нужно даже кровь вытирать с меча.
Какой позор! — единственная пролитая кровь принадлежала ему самому.
А от брошенного меча могла бы увернуться и десятилетняя девчонка. Это единственная атака, в которой ему не пришлось расплачиваться кровью.
Стражник грубо ухватил лежащее тело за плечи и перевернул его на спину, сломав при этом десяток стрел.
— Полегче, Гулио, — предостерег его товарищ. — Может статься, стоимость этих стрел вычтут из нашего жалованья. И зачем ты вообще…
— Клянусь троном Эрлика! — чуть не задохнулся Гулио. — Это же лорд Мелиус! — Группа стражников незаметно отступила в тень, оставив Гулио одного рядом с распростертым телом. Ни к чему болтаться рядом с трупом благородного лорда, особенно если ты сам помог его прикончить. И не важно, что он кучу народа покрошил. Когда дело касалось лордов, королевское правосудие делало порой странные изгибы.
Матерый сержант, чей нос был украшен видневшимся даже из-под стрелки шлема шрамом, сплюнул в сторону.
— Тут уж ничего не поделаешь, Гулио. — Стражник, к которому обращались, внезапно осознал, что стоит у трупа в одиночестве. Глаза его забегали из стороны в сторону.
— Гулио, накрой благородного лорда своим плащом. Пошевеливайся, тебе говорят! — прикрикнул сержант. Стражник неохотно подчинился. Сержант вызвал еще четверых: — Абидиус, Крато, Якорь, Назо! Хватайте его за руки и за ноги. Быстро! Или вы ждете, пока он тут сгниет? — Очень неохотно названные солдаты подошли к телу и подняли его. Сержант впереди, за ним носильщики, — стражники почти бегом покинули это место. Никто не обратил внимания на киммерийца.
— Что, уже не хватает быстроты, да? — раздалось неожиданно у него под ухом. Конан резко обернулся и увидел рядом с собой бородача, прислонившегося к стене. Резкий ответ умер на его губах.
— Уж на тебя-то, Ордо, моей быстроты будет достаточно, старый ты кошкодав!
Новоприбывший распрямился. Он был ростом с Конана, но значительно шире в плечах. Кожаная повязка закрывала его левую глазницу. Выходивший из-под нее шрам шел через все лицо, оттянув вниз в вечном оскале левый уголок его рта, но правый улыбался.