— В этом нет нужды, мисс Виктория. Лайонел уже возле трапа вашей яхты. Я рассмеялась?
— Это у вас такая семейная традиция, приходить в гости без спросу? Гораздо проще было получить пропуск.
Он ухмыльнулся в ответ и пригладил свои рыжие усы.
— Но ведь нужно же нам хоть время от времени практиковаться, чтобы не терять полезных навыков. — Улыбка исчезла с его лица. — А если серьезно, то мы не хотим, чтобы вас связывали с нами. Это может вам сильно навредить.
— Спасибо за заботу, — искренне сказала я, поднимаясь с кресла. — Ладно, впускайте Лайонела, а я тем временем позабочусь о чае. Надеюсь, вы сумеете открыть люк и с этой стороны?
— Да уж как-нибудь справлюсь.
Уже через несколько минут Лайонел Янг сидел на диване рядом с Генри и не спеша попивал горячий ароматный чай. Внешне он был очень похож на своего младшего брата: примерно такого же телосложения, с теми же чертами лица и проницательным взглядом широко расставленных глаз, даже бороды они носили одинаковые, разве что у Лайонела она была потемнее и местами в ней виднелись серебряные нити ранней седины. Главное же отличие между ними состояло в том, что разум старшего из братьев был для меня открыт.
Пока мы знакомились и обменивались любезностями, я из вежливости воздерживалась от чтения его мыслей, довольствуясь лишь восприятием эмоций. Лайонел был слегка напуган и напряжен, что, впрочем, естественно, но страха как такового он не испытывал. В конце концов он сам пришел ко мне, зная, чем это чревато, и у него было достаточно времени, чтобы подготовиться к нашей встрече. Ни враждебности, ни зависти, ни отвращения с его стороны я не чувствовала — то ли их действительно не было, то ли он умело подавлял свои негативные эмоции.
Когда со вступительными речами было покончено и для разрядки напряжения Генри Янг принялся рассказывать брату о том, как состоялось наше знакомство, я поняла, что Лайонел уже немного успокоился и привел свои мысли в порядок. По всей видимости, он думал, что я с самой первой секунды «читаю» его, и, убедившись, что ничего страшного не происходит, почувствовал себя более уверенно.
Оставив пока без внимания текущие мысли, я занялась его личными константами. Как и у всех людей, обладавших ярко выраженной индивидуальностью, у Лайонела было много содержательных и «читабельных» констант, так что мне не приходилось по крохам собирать о нем информацию.
Как и у всех людей, обладавших ярко выраженной индивидуальностью, у Лайонела было много содержательных и «читабельных» констант, так что мне не приходилось по крохам собирать о нем информацию.
Его действительно звали Лайонел Янг — со средним инициалом «О». Как и Генри, он был сотрудником Интерпола, работал в Управлении по борьбе с организованной преступностью, правда, был не агентом, а инспектором. Два университетских образования, ученые степени магистра искусств и доктора медицины. Пятый дан по каратэ; владеет и другими видами боевых единоборств, отлично стреляет, но применять силу избегает, предпочитая действовать умом и хитростью. Женат, имеет взрослую дочь. Внуков пока нет, но он надеется, что скоро будут. Родители. Тесть и теща. Сестра с зятем. Брат с невесткой и племянником. Другие родственники. Старые друзья. Коллеги по работе. Книги, которые он много раз перечитывал. Музыка, которую он любит слушать. Места, где часто бывал…
Имена, события, впечатления, взгляды, вкусы, интересы — область личных констант у Лайонела О. Янга была поистине необъятна! Там нашлось даже местечко для меня: в последние два года он много обо мне думал и очень сожалел, что я так неэффективно использую свой уникальный дар. По его мнению, охота за преступниками достойное занятие, он и сам посвятил этому жизнь; однако мне с моей телепатией были по плечу куда более серьезные дела, чем ловля мелких рыбешек в мутной планетарной воде. Мощные наркосиндикаты, опутавшие своей паутиной всю Ойкумену, межпланетный терроризм, коррумпированные чиновники высочайшего ранга, торговцы оружием и людьми, информационные диверсанты — вот настоящее поле для моей деятельности!
Лайонел Янг страшно завидовал мне, но в этой зависти не было ни капли злобы. Я была для него не чудовищем, не уродом, не опасным мутантом, которого следует изолировать от общества или, на худой конец, стерилизовать. Прежде всего он видел во мне человека, молодую двадцатишестилетнюю женщину, обладающую исключительными, невероятными способностями, но еще не нашедшую им достойного применения. И он искренне хотел помочь мне — впрочем, не без выгоды для себя…
Удовлетворившись осмотром констант, я перешла к текущим мыслям. Кое-что я отмела сразу — у всех без исключения мужчин, старых и молодых, женатых и холостых, моя внешность (осмелюсь утверждать, более чем просто привлекательная) вызывала вполне однозначную реакцию на уровне чистых рефлексов, и я давно научилась это игнорировать. В общем мысленном потоке я выделила две главные составляющие: мысли по существу дела с примесью нетерпеливого ожидания («Когда же она, черт побери, заговорит?») и беспорядочный каскад воспоминаний, приправленных сильным смущением и боязнью, что я эти воспоминания прочту. Последнее меня немного позабавило: во-первых, он сам выдавал мне свои сокровенные тайны и, понимая это, все же не в силах был остановиться; а во-вторых, все его ошибки, проступки и грешки казались такими невинными по сравнению с той грязью, которую мне довелось повидать на своем веку, что, будь это в моей власти, я бы без колебаний наградила его нимбом и крылышками.