Лишь когда темная фигура скрылась из вида, Эндрю убрал оружие и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы совладать с нервами. Неужели этот человек убил друга Уэллса? Этого Эндрю не знал, но теперь, когда незнакомец бежал, это было не так уж важно. Харрингтону предстояло залезть на чердак. Полагаться приходилось лишь на правую руку, левая ныла, и боль становилась сильнее от каждого движения. И все же молодой человек без приключений добрался до чердака, где его ожидала машина времени. Измученный, слабый от потери крови, он забрался на сиденье, выставил на панели управления нужную дату и, бросив прощальный взгляд на восемьдесят восьмой год, без колебаний опустил рычаг.
Когда повсюду снова засверкали молнии, Эндрю и не думал пугаться. Душу его наполняло особое теплое чувство, что охватывает каждого из нас перед возвращением домой.
XVI
Когда погасли последние искры и печальные перышки дыма, будто после боя подушками, перестали витать в воздухе, Эндрю с изумлением обнаружил, что Чарльз, Уэллс и Джейн по-прежнему стоят у порога, там же, где он их оставил.
Он попытался торжествующе улыбнуться, но дурнота и боль, которая становилась все сильнее, превратили его улыбку в мучительную гримасу. Стоило ему подняться на ноги, чтобы вылезти из машины, как стало видно, что по его левой руке самым вульгарным образом стекают ручейки крови, грозя запачкать пол.
— Боже милостивый, Эндрю! — вскричал Уинслоу, бросаясь к кузену. — Что с тобой?
— Ничего страшного, Чарльз, — ответил Эндрю, стараясь удержаться на ногах. — Просто царапина.
Уэллс и Чарльз подхватили Харрингтона под руки и повели вниз по лестнице. Эндрю старался идти сам, но, убедившись, что они не обращают внимания на его протесты, позволил перенести себя в маленькую гостиную, как позволил бы перетащить в преисподнюю к ордам демонов. Смятение, кровопотеря и бешеная скачка по ночной дороге отняли у него последние силы. Друзья бережно усадили молодого человека в кресло у камина, в котором уютно потрескивали дрова. Осмотрев рану, Уэллс приказал жене принести бинты и все, что нужно, чтобы остановить кровь. Будучи человеком воспитанным, он удержался от того, чтобы велеть ей поторапливаться, пока ручеек крови не пролился на ковер, нанеся ему непоправимый ущерб. Тепло от камина помогло Эндрю справиться с лихорадкой, и его тут же стало клонить в сон. Заметив это, Чарльз сунул в руки кузену бокал с ликером и даже помог ему поднести питье к губам. Алкоголь прогнал дурноту, и застилавшая сознание Эндрю пелена понемногу рассеялась. Вскоре вернулась Джейн и принялась врачевать рану с ловкостью сестры милосердия. Разрезав ножницами рукав пиджака, она начала обрабатывать ее таким жгучим снадобьем, что Харрингтону то и дело приходилось сжимать зубы. Закончив, Джейн наложила на руку тугой бинт, осмотрела результат своей работы и осталась вполне довольна. Убедившись, что герою больше ничего не угрожает, разношерстный спасательный отряд сгрудился вокруг кресла, в котором полулежал Эндрю, с нетерпением ожидая новостей. Словно воскрешая в памяти полузабытый сон, Харрингтон припомнил, как Потрошитель упал на мостовую и как Мэри закрыла ему глаза.
— Я сделал это, — торжественно заключил Эндрю, превозмогая усталость. — Я убил Джека Потрошителя.
Эти слова привели присутствующих в восторг. Чарльз, Джейн и писатель смеялись, хлопали в ладоши, обнимались; происходящее в гостиной напоминало встречу Нового года или какой-нибудь языческий ритуал. Потом, успокоившись и будто немного устыдившись столь бурной радости, все уставились на Харрингтона с восхищением и любопытством. Эндрю ответил им сдержанной улыбкой и, поскольку никто не торопился заговорить, принялся оглядывать комнату в поисках исчерпывающего доказательства, последнего мазка, преобразившего картину. Шкатулка с заветной вырезкой стояла на столе. Все одновременно на нее посмотрели.
— Что ж, — сказал Уэллс, будто прочитав мысли Харрингтона. — Вы бросили камень в пруд и взбаламутили воду, а теперь вам не терпится увидеть волны. Не будем с этим тянуть. Пришла пора узнать, удалось ли вам изменить прошлое на самом деле.
Войдя в роль распорядителя церемонии, Уэллс приблизился к столу, взял шкатулку и с торжественным видом вручил ее Эндрю, одновременно подняв крышку, словно один из волхвов, подносивший Младенцу дары. Стараясь, чтобы руки не слишком дрожали, Эндрю вытащил газету и с замиранием сердца развернул ее. Глазам его предстал тот же заголовок, что и на протяжении всех последних лет. Пробежав заметку глазами, он убедился, что ее содержание осталось прежним: газета, как ни в чем не бывало, сообщала читателям о гибели Мэри Келли от рук Джека Потрошителя и о поимке преступника молодцами из Комитета общественной бдительности. Эндрю растерянно поглядел на Уэллса. Этого просто не могло быть.
— Но ведь я стрелял, — пробормотал он без особой уверенности.
Эндрю растерянно поглядел на Уэллса. Этого просто не могло быть.
— Но ведь я стрелял, — пробормотал он без особой уверенности. — Я убил его…
Писатель углубился в чтение. Все трое с тревогой ожидали его вердикта. Прочитав заметку от начала до конца, он что-то задумчиво пробурчал себе под нос, резко поднялся на ноги и, ни на кого не глядя, принялся расхаживать по комнате. Из-за чрезвычайно скромных размеров гостиной он в основном ходил вокруг стола, держа руки в карманах и время от времени кивая собственным мыслям, словно хотел продемонстрировать присутствующим, что его мозг вовсю работает. Наконец Уэллс остановился прямо перед Эндрю и печально улыбнулся.