Однако злоключения друзей на этом не закончились. По пути в деревню на них напала гигантская тварь с гребнем на спине, о существовании которой оба успели благополучно позабыть. Приятели не только хорошо рассмотрели диковинное животное, но и попытались его подстрелить. Они израсходовали почти все боеприпасы, но тщетно: пули отскакивали от толстой шкуры, словно от брони, не причиняя зверю никакого вреда. В конце концов охотники догадались стрелять по глазам — единственному уязвимому месту на теле твари. Разделавшись с ней, они сумели вернуться в наш мир, чтобы, не теряя ни одной минуты, написать обо всем увиденном в Лондон.
Прочитав последнее донесение, Гиллиам Мюррей немедленно отправился в Африку. Прибыв в деревню тростниковых людей, он, словно Фома, вложивший персты в раны Христа, первым делом пожелал наведаться в разрушенный город 2000 года. Мюррей провел в деревне несколько месяцев — точнее он сказать не мог, ибо вскоре потерял счет времени, — постоянно устраивая вылазки на розовую равнину и сравнивая собственные впечатления с отчетами Остина и Кауфмана. Как и было сказано в донесениях, в том мире не ходили часы, не было нужды бриться и пребывание в нем превращалось в отрадную передышку на пути к неизбежной смерти.
Как и было сказано в донесениях, в том мире не ходили часы, не было нужды бриться и пребывание в нем превращалось в отрадную передышку на пути к неизбежной смерти. Гиллиам убедился, что замедление времени — вовсе не игра его воображения, когда после возвращения из первого похода в иной мир оказалось, что братья и сестры Вечности, щенка, которого он брал с собой, успели превратиться во взрослых собак. По ту сторону окна Мюррею ни разу не пришлось прибегнуть к бритве, но симпатичный щенок был куда более зримым и убедительным доказательством: время не имело власти над розовой равниной. Вскоре стало ясно, что загадочные отверстия ведут не в разные миры, а в разные эпохи нашего мира. Розовая равнина выпадала из временного потока, в ней люди, животные и растения переставали стареть. Обитатели равнины, те, кого Трамеквэн окрестил тростниковыми людьми, были прекрасно осведомлены о свойствах окон и использовали их для путешествий в разные эпохи. Гиллиама Мюррея охватил восторг пополам с ужасом. Он открыл нечто, способное навсегда изменить судьбу человечества, изменить его представления о мире, расширить границы реальности. Он открыл четвертое измерение.
Жизнь — удивительная штука, не уставал повторять Мюррей. Люди отправились на поиски истока Нила, а нашли окно в 2000 год. Впрочем, так совершаются все великие открытия. Или те, кто снаряжал в плавание «Бигль», преследовали не презренные экономические и политические цели? Результаты той экспедиции были бы куда скромнее, не окажись на борту молодого натуралиста, достаточно наблюдательного для того, чтобы обратить внимание на то, что у зябликов клювы бывают разной формы. Теория естественного отбора изменила мир. Теперь ему предстояло измениться еще раз благодаря открытию четвертого измерения.
Есть ли смысл в открытии, которым нельзя поделиться со всеми? Гиллиаму захотелось отвезти жителей столицы в 2000 год, чтобы они своими глазами увидели, какое будущее ждет их город. Но как переправить толпы лондонцев в деревушку туземцев, затерянную в самом сердце Африки? Пожалуй, проще было переправить в Лондон чудесное окно. А почему бы и нет? Мюррей понятия не имел, возможно ли такое, но не собирался сдаваться. Оставив Кауфмана с Остином сторожить тростниковых людей, он отправился в Англию, заказал железный ящик размером с комнату и с этим ящиком и тысячью литров виски вернулся в деревню, чтобы провернуть операцию, которая должна была изменить мир. В стельку пьяные туземцы согласились исполнить каприз белого человека и спеть свои магические заклинания в железной хижине. Как только внутри ящика раскрылось окно, их вытолкали прочь и надежно заделали вход. Дождавшись, когда последний туземец рухнет на землю, сраженный алкоголем, белые с сознанием выполненного долга тронулись в обратный путь. Путешествие вышло не из легких, и Гиллиам вздохнул с облегчением, лишь когда заветный ящик погрузили на борт корабля в занзибарском порту. По дороге в Британию он не спускал глаз со своей реликвии. Охраняя как зеницу ока железный ящик, вызвавший столько кривотолков у остальных пассажиров, Мюррей нет-нет да и спрашивал себя: а что, если он пуст? Можно ли увезти с собой дыру? Нетерпение узнать ответ превратило путь домой в бесконечную муку. Когда судно вошло в ливерпульскую гавань, Гиллиам не мог поверить, что все позади. Едва добравшись до своего кабинета, он крепко-накрепко запер дверь и открыл ящик. Окно было на месте! Кража века удалась. Оставалось лишь рассказать обо всем отцу.
— Что это, черт побери? — воскликнул Себастьян Мюррей, увидев серебристое марево, трепетавшее в железном ящике.
— То, что свело с ума Оливера Трамеквэна, отец. — Гиллиам произнес имя покойного с благоговением. — Так что будь осторожен.
Мюррей-старший побледнел. Вскоре он побывал в будущем и увидел разрушенный Лондон, в котором люди, словно крысы, прятались среди развалин.
Когда он немного оправился от изумления, отец и сын посовещались и решили, что лучший способ познакомить мир с новым открытием — превратить его в доходное предприятие: денег, вырученных от путешествий в будущее, хватило бы на то, чтобы исследовать все четвертое измерение вдоль и поперек. Первым делом они наметили безопасный маршрут, позаботились об охране и расчистили дорогу, по которой мог беспрепятственно проехать трамвай с тридцатью пассажирами. К несчастью, Себастьян Мюррей не дожил до того дня, когда фирма «Путешествия во времени Мюррея» открыла двери для всех желающих, но Гиллиам утешал себя тем, что его отцу было суждено заглянуть в будущее намного дальше собственной смерти.