— Вы здесь давно? — спросил я у Эйнара, потому что молчать было больно.
— Второй день. Грольну спасибо — я его почти на пороге подобрал… невменяемого. Он дверь на себя дергал, а она внутрь открывается, и замок хилый… ты уж прости, Сарт, я починю потом… Он кричать начал — а у меня как раз просветление. Услышал, прорвался… Спит он все время, я даже бояться начал…
— Не сплю я, — Грольн слабо заворочался на кровати, и мы с Эйнаром повернулись на голос. — Он только этого и ждет…
— Кто ждет? — удивился Эйнар.
— Дом. Дом ваш… Это же зверь, животное!… Он и Предстоятелей сожрал, и вас сожрет, и меня! Я помню, что Он мне нашептывал… все помню! Один только ушел, удрал, и тот — Таргил, убийца, гад… ничего, найду, достану…
Я положил ладонь на потный лоб юноши, и Гро затих, лишь изредка всхлипывая.
Потом я попытался встать, и меня тут же повело в сторону.
— Сарт, тебе плохо? — мгновенно встрепенулся Гро, и я успокаивающе похлопал его по щеке, другой рукой намертво вцепившись в косяк и постепенно привыкая к головокружению.
— Ты знаешь, Эйнар, — пробормотал я, — а в чем-то я признателен Дому за нынешнюю прогулку. Я ведь тоже ничего не забыл, и теперь я их лучше понимаю — Предстоятелей… Все мы, наверное, отчасти Предстоятели, только одни это знают, а другие — нет…
— Что их понимать, — хмуро процедил Эйнар, комкая край покрывала, — дело нехитрое… Верят люди в какого-нибудь бога, Инара там или Эрлика, душу в это дело вкладывают, надежды свои… молятся, небось, поклоны бьют… А жрет — Предстоятель. Жрец, так сказать… Упыри они, вот и все! Раньше хоть чудеса творили… Да и мы не лучше, Сарт, раз на них пашем…
Я зажмурился и ясно представил себе гудящую ауру над человечеством, ауру чувств, страстей, желаний; и свои течения внутри нее, большие и малые потоки, и — узловые Перекрестки. Вдобавок — культовая окраска: вера-страх, вера-ярость…
Вот почему в толпе неизбежно заражаешься ее порывом; или в храме, на службе. Или в балагане. Фарс — дрянь, а хохочешь за компанию…
— Вот как оно, значит, — бессмысленно прошептал я.
Эйнар вяло махнул рукой, но даже этот жест в его исполнении выглядел устрашающе.
— Кончай казниться, Сарт. Не за что. Это они пусть… Жрать-то им хочется всегда, а тратить накопленное на всякие чудеса или мотаться по Перекресткам, свой хлеб отвоевывать — тут уж дудки! И тогда…
— И тогда пять Предстоятелей создали Дом, — бесцветно сообщил Грольн с незнакомыми интонациями. — И они сделали Дом — чуждую, нечеловеческую сущность — преемником умирающего Авэка ал-Джубб Эльри, и его голод, его непреодолимая тяга к Перекресткам оживили неживое, но научили только одному — брать. Брать, ничего не давая взамен. И родился неразумный Зверь, рыщущий на Перекрестках в поисках веры, вытянувший в мир пять щупалец — пять Предстоятелей Пяти Культов…
Грольн вдруг осекся, закашлялся и судорожно втянул в себя воздух.
— Сарт, — испуганно спросил он, — что я говорил? Ведь я что-то говорил? Мне кажется… это не я. Это МНОЮ говорили… это Авэк… он хочет вырваться, он не виноват…
Я смотрел в пол и молчал.
— Я тоже хочу вырваться, — тихо сказал Эйнар. — Только не знаю — куда и как… и без вас не пойду. Собственно, нам даже из этой комнаты выходить нельзя — Дом тут же опять примется нас переделывать. А второго раза мы можем и не выдержать.
Я оторвался от косяка и сделал шаг. Вроде, ничего… Еще один. И еще. Маленькая, однако, у меня комната — девять шагов вдоль, семь — поперек… Мне всегда было легче думать во время ходьбы. Странное свойство, но все-таки…
Здесь, в этой знакомой неменяющейся комнате, мне не требовалось усилий, чтобы оставаться самим собой, но где-то внутри сохранялась память о тех, кого Дом упрямо прогонял через мой мозг, как каторжников по Имширской дороге. Лайна, Махиша, Варна… Трайгрин… ну, этот, как всегда, в тени… Таргил-еретик…
Я словно играл в «холодно-горячо». Словно некто стоял у меня за спиной, некто, удержавший эту комнату в неприкосновенности под напором метаморфоз Дома; он стоял и пытался подсказать.
Словно некто стоял у меня за спиной, некто, удержавший эту комнату в неприкосновенности под напором метаморфоз Дома; он стоял и пытался подсказать.
— Авэк, — прошептал я — и почувствовал тепло, жар смоляного костра и запах горелой плоти. — Авэк ал-Джубб Эльри. Если это ты — я открыт. Войди и ответь.
И тут он вошел. На один миг — но мне хватило. Так хватило, что…
…Они ничего не заметили. Ни Эйнар, ни Гро. Я даже не успел упасть, хотя мне показалось, что прошла целая вечность. И еще половина вечности.
Я опустился на пол рядом с Эйнаром и закрыл глаза. Спасибо, Авэк… Я знаю теперь — это ты говорил через Грольна. Но у Грольна еще не было для этого своих слов. А я могу говорить сам.
— Предстоятель Таргил покинул Дом, — я пробовал каждое слово на вкус и произносил лишь те, что горчили. — Он вырвался, и Дом потерял одно из кормивших Его щупалец. Кроме того, пищи становилось все меньше: в мире начали исчезать мифы. Культы — кроме Пяти — вырождались; люди заменили веру привычкой, убив искренность… Пищи для Дома стало еще меньше. А потом начали гибнуть Мифотворцы. Пища почти исчезла. Что из этого следует с точки зрения голодного животного — Дома?