Сзади послышались сдавленные проклятия, пальцы Ратана тщетно пытались удержать концы удавки, колено уперлось в затвердевшую спину Эйнара — и сокрушительный удар обрушился на многострадальную голову слепца, опрокидывая его в безмолвие…
Он не слышал нетерпеливых возгласов в коридоре. Два удара слились для него в один — первый, ввергнувший его в бессмысленную незрячесть, и второй, сегодняшний, вычеркивающий все время, что прошло между ними, и возвративший Эйнара Безумного в горнило той битвы, откуда его с трудом вынесли взмыленные кони…
Стены вздрогнули от хриплого рева, огромный тюк взлетел в воздух и рухнул на потрясенного Ратана с его лопнувшим шнурком — и в распахнутое окно ворвался визжащий Ужас вместе со сгустком ярости по имени Роа…
15
…Когда я выскочил в коридор, судорожно натягивая одежду, все было кончено. Эйнар бродил между исковерканными телами людей в темно-лиловых накидках, а возбужденные птицы хлопали крыльями, и клювы их были измазаны свежей кровью.
Эйнар повернулся и долго смотрел на меня, словно не понимая, кого видит перед собой…
…Видит…
ВИДИТ!!!
— …Расскажи сказку, Сарт, — наконец прошептал он.
— Расскажи сказку о вечном мальчике, которого выучили убивать… а вот как жить — не выучили… Да и зачем — жить?… Расскажи сказку, Сарт, ведь ты умеешь… или выколи мне глаза…
На полу возле комнаты Эйнара лежал раздавленный Ратан — я узнал его не сразу, и то лишь по связке ключей на поясе — а поверх него валялся рваный тюк с торчащими из прорех пластинами доспехов.
Я помнил эти доспехи. Я видел их на человеке, стоявшем напротив меня. На Мифотворце Эйнаре Безумном, по прозвищу Бич Божий.
Я только не знал раньше, что человек, носивший эти латы, способен плакать.
— Расскажи мне сказку, Сарт, — повторил Эйнар, глядя мимо меня, и я услышал шаги у себя за спиной. — Сказку о другом мальчике, которого злые люди состарили за один миг… Только конец пусть будет другой… счастливый… пожалуйста, Сарт, пусть — счастливый…
Я обернулся. По коридору, спотыкаясь, шел Грольн, неся на руках обмякшее тело Клейрис. Он подошел к нам, положил девушку на пол и принялся бессмысленно укрывать ее какими-то остатками одежды.
Потом Грольн поднял голову и посмотрел на нас сухими блестящими глазами.
— Ты знаешь, Сарт, — хрипло сказал Грольн Льняной Голос, — я сегодня умер. Научи меня, как жить дальше вот таким… мертвым…
Я опустился на колени возле Клейрис и откинул ткань с ее груди. К сердцу вчерашней богини была приколота записка. Приколота тонким-тонким стилетом, больше похожим на шило. Крови почти не было.
Я вырвал лезвие и выпрямился, глядя на обрывок пергамента.
«Ты — неглупый человек, Сарт, и мне было приятно побеседовать с тобой. Полагаю, что мы еще встретимся. Извини за неудачного посланца, но другого у меня не было. Сам знаешь — Мифотворцы нынче в цене, мало осталось…
Искренне твой Таргил,
Предстоятель Хаалана-Сокровенного».
— Я шел к ней, — прошептал Грольн, — но он успел раньше… и запер дверь… там, внизу, где книги хранятся… маленький такой, старый уже… толстый…
— Библиотекарь?!! — одними губами выдохнул я.
— Кто? — слабо удивился Грольн. — Я третий год при храме… Здесь нет никакого библиотекаря. И никогда не было…
16
…Мы уезжали. Зрячий Эйнар, в глазах которого запеклась вчерашняя кровь, страшный в своем бессловесном горе Гро и я. Я понимал, что Грольн Льняной Голос доиграл ту мелодию, которую творил для Нее, первой и единственной; и я боялся новой музыки, что рождалась в нем сейчас. Да и Эйнар был уже не тот. И я.
Что-то выгорело в нас. В нас и во всем этом проклятом мире. Потому что мы были частью мира. Не самой лучшей — но частью. И пепел хрустел на зубах.
Нас ждал Дом. Дом-на-Перекрестке.
В Фольнарке нас никто не провожал. Ни местные, ни Предстоятели. Ни один из них не приехал. Даже Лайна.
ПОТЕРЯННЫЕ В ДОМЕ
Бойтесь старых домов,
Бойтесь тайных их чар,
Дом тем более жаден,
Чем он более стар,
И чем старше душа,
Тем в ней больше
Задавленных слов…
К. Бальмонт
17
…Все-таки мы немного подождали, прежде чем войти, давая Грольну время привыкнуть.
Бальмонт
17
…Все-таки мы немного подождали, прежде чем войти, давая Грольну время привыкнуть. Потому что перед ним впервые был — Дом.
Дом-на-Перекрестке.
Здесь и сейчас он действительно выглядел, как заброшенный дом на забытом богами и людьми перекрестке — дряхлый, замшелый, с высокими узкими окнами, мутные стекла которых были затянуты паутиной и покрыты многолетним, если не многовековым, слоем пыли.
Тяжелые двери Дома, возвышавшиеся над тремя полуобвалившимися ступеньками, были наглухо заколочены. И вообще, Дом производил на всех, кому доводилось видеть Его реальное воплощение, настолько мрачное и угнетающее впечатление, что всякая охота не только входить в него, но и просто находиться поблизости, пропадала мгновенно.
В данный момент поблизости находились мы. И если я и Эйнар равнодушно глядели на очередную ипостась Дома, то Грольн, похоже, испытывал все те традиционные чувства, которые положены людям, впервые увидевшим Дом: постепенно усиливающееся беспокойство, беспричинный страх, ощущение присутствия чего-то недоброго и огромное желание побыстрее унести отсюда ноги.