— Не просто видел — пережил, — ответил Генри. — Отец ратовал за эвакуацию. День эвакуации стал для него праздником — как и для многих. Я не все тогда понимал, но оказался в гуще событий. Все происходило на моих глазах.
— И ты больше не заглядывал в японский квартал — слишком много грустных воспоминаний?
— Можно сказать и так. Да и заглядывать было некуда. Ничего не осталось.
— Почему тогда вещи здесь до сих пор? — удивилась Саманта.
— Отель закрыли вместе со всем кварталом. Хозяина выслали. Закрылись японские банки. Почти никто не вернулся. У отеля сменилось несколько хозяев, но все эти годы — да что там, десятки лет — он простоял заколоченный. А недавно его купила миссис Пэттисон и нашла все это. Невостребованное. Она ищет владельцев. По-моему, здесь вещи тридцати-сорока семей. Она ждет, когда объявятся хозяева, но пока никаких откликов.
— Никого нет в живых?
— Сорок лет — срок немалый. Жизнь продолжается… а для кого-то заканчивается.
Они молча смотрели на груды чемоданов. Саманта провела пальцем по войлочному слою пыли на растресканном кожаном кофре.
— Очень интересно, пап, но зачем ты нам все это показываешь? — Марти все еще не пришел в себя.
— Ты привел нас сюда, чтобы просто показать это?
Генри предстояло раскрыть сыну неизвестные страницы своего прошлого — Марти будто наткнулся на запертую комнату в доме своего детства.
— Ну… я вас привел, чтобы вы мне помогли искать.
— Дай-ка угадаю. Забытую пластинку Оскара Холдена? Якобы не дошедшую до нас? Мечтаешь ее разыскать среди хлама, который здесь лежит… без малого сорок пять лет?
— Может быть.
— Оскар Холден записал альбом? Я и не знала! — удивилась Саманта.
— Это папин священный Грааль. По слухам, альбом выпустили в сороковых годах крохотным тиражом, и ни одна пластинка до нас не дошла. Многие даже не верят, что альбом вообще существовал. Оскар умер глубоким стариком, он и сам забыл, что записал его, помнят только товарищи по группе — ну и папа, конечно…
— Я видел пластинку своими глазами. Более того, я ее купил, — перебил Генри. — Но на стареньком родительском граммофоне пластинка не проигрывалась.
— И где она? — Саманта сняла крышку со шляпной коробки, сморщилась от затхлого духа.
— Подарил. Давным-давно. Даже сам не успел послушать.
— Жаль, — вздохнула Саманта.
Генри пожал плечами.
— И вы думаете, одна из них может быть здесь?
В одной из коробок? Уцелела после стольких лет?
— Вот это я и хочу узнать.
— И если да, то кто ее хозяин? — вмешался Марти. — Твой знакомый, папа? Из запретной части города, с кем отец тебе не разрешал водиться?
— Может быть. Найдете, тогда расскажу.
Марти перевел взгляд с отца на горы коробок, ящиков, чемоданов. Саманта улыбнулась, стиснула руку Марти:
— Тогда за дело!
24
Пластинки
1942
Когда Генри рассказал Кейко о своем лихом спуске по Саут-Кинг, та смеялась до слез. Заметив в очереди в столовой Дэнни Брауна, она так и прыснула. Жалкий, сердитый — точь-в-точь побитый щенок. Нос и щеки в ссадинах — нешуточно проехался физиономией по тротуару.
Дэнни затерялся в голодной толпе. Ребята шли чередой, корчили всегдашние страшные рожи, а Генри и Кейко раскладывали по тарелкам серое месиво — миссис Битти гордо именовала его «рагу по-королевски». Пенистый, с зеленцой соус отливал металлом, как рыбий глаз.
После обеда Генри и Кейко вывалили объедки с подносов в мусорное ведро. Миссис Битти не считала нужным приберегать остатки еды. Обычно Генри и Кейко собирали объедки в особые ведра, для здешних фермеров — те скармливали их свиньям. На этот раз, однако, до фермеров объедки так и не дошли, а отправились прямиком в помойку. До такого не снизойдут даже свиньи.
Сидя в чулане на ящиках из-под молока и перекусывая персиками из банки, Генри и Кейко обсуждали недавние события: аресты в клубе «Черный лось», комендантский час. Газеты о многом умалчивали. Краткие сообщения об арестах затмила главная новость недели: президент Рузвельт отозвал генерала Макартура с Филиппин. Под передовицей была втиснута крохотная статейка об арестах «предполагаемых вражеских агентов». Вот о чем говорил отец Генри. Война, казавшаяся такой далекой, на деле совсем рядом.
Вдобавок школьная шпана — Чез, Карл Паркс, Дэнни Браун и компания — что ни день играла в войну на школьной площадке. Быть япошкой или фрицем никому не хотелось, и они заставляли малышню изображать врага и гоняли ее немилосердно. Издеваться над малолетками им никогда не надоедало. А здесь, в тесном чулане, уютно и не одиноко.
Кейко улыбнулась Генри:
— Я тебе приготовила сюрприз.
Генри, метнув на нее нетерпеливый взгляд, уступил ей последний персик, а густой сладкий сироп допили вместе.
— Но покажу только после уроков.
До дня рождения далеко, Рождество давным-давно прошло, а все-таки сюрприз есть сюрприз.
— За то, что я спрятал твои фотографии? Если да, то не надо, я ведь так…
Кейко перебила его:
— Нет, за то, что ты сводил меня в «Черный лось».
— Где нас чуть не сцапали.
Кейко поджала губы, призадумалась, но тут же успокоила Генри лучезарной улыбкой:
— Оно того стоило.
Стук в приоткрытую дверь прервал их легкое, приятное молчание. Время летит слишком быстро — вот вам и доказательство.