Так вот почему последние эльфы покинули человеческие жилища!
Слыхал я об этом и раньше, а вот в толк взять не мог.
— Значит, наши пути разошлись? — медленно спросил я.
— Значит, наши пути разошлись? — медленно спросил я.
— Не совсем. Есть все же средства. Если среди нас растет человеческий ребенок или хотя бы полуэльф, он не заражен злом, и мы привыкаем. Потом нам легче бывать среди людей. Не жить, конечно — бывать. Это должна быть уж совсем безумная любовь или долг редкой дружбы, чтоб эльф ушел жить к людям.
— Так вот зачем вам нужны дети! — невольно воскликнул я.
— Именно нам они и нужны. Силам Зла они ни к чему. Просто они пытаются помешать, не допустить. Хоть бери и похищай этих детей, честное слово!
— Похищай? — усмехнулся я.
— Мы никогда этого не делаем! — вспыхнул эльф. — Как ты мог такое подумать.
— Успокойся, — сказал я. — Я этого не думаю.
И про себя добавил: «Уже не думаю».
— Только вот насчет подменышей растолкуй. Это слухи или правда?
— Правда, конечно. Мы менялись детьми, по уговору. Только ничего хорошего из этого не вышло. Раньше получалось, а теперь… вокруг люди… и эта ваша еда, и вещи… что с нашими детьми делалось — ты не поверишь! Неделя-другая, и они превращаются в уродов и идиотов. И они едят, постоянно едят, все время едят! Ваша пища для нас не просто отрава, она вдобавок нас не насыщает. Вот эти бедняжки и едят. Чистое разорение! — эльф помрачнел. — Ну, и обращаться с ними начинают ужасно. Бессмысленные уроды и прожоры. Но все же так жестоко… я не в силах этого понять. Конечно, мы не можем допустить, чтоб ребеночка мучили, и забираем его обратно, а человеческого ребенка возвращаем, и лечить наших детей потом приходится долго. Так что с обменом детьми ничего не вышло, сам понимаешь.
— Я-то понимаю. А ты как себе мыслишь: какая мать отдаст свое дитя в чужие руки? Такого маленького?
Эльф вздохнул.
— Еще бы. А положение — хуже некуда. Будь дело только в том, чтоб привыкнуть к человеку, Силы Зла не стали бы красть детей у нас из под носа. Да и мы бы так не старались: разошлись наши пути — ну и разошлись. Потом сойдутся. Нет, не в том дело. И не на всяких детей охотится Зло. И ваших с Тенахом сыновей облюбовали недаром.
У меня пересохло в горле.
— А что такого в наших детях? Почему это все собираются лишить нас наших сыновей?
— Не все. Мы не собираемся. Но они нам очень нужны. Ты можешь отказаться, Наемник. Дело добровольное, сам понимаешь. И мы будем помогать тебе охранять их и дальше, даже если ты откажешься. Но покоя им не знать до конца жизни.
Во мне закипал гнев.
— По какому праву вы распоряжаетесь моими детьми?!
— Не распоряжаемся, — устало покачал головой эльф. — А вот право у нас есть. Не кипятись, выслушай сначала.
— Я слушаю, — я не без труда подавил гнев и устроился поудобнее, приготовившись слушать.
— Видишь ли, у нас сложные отношения с холодным железом. Сталь нашего оружия не совсем обычна. Да ты, верно, заметил?
— Заметил, — кивнул я.
— Вот видишь. В мирное время мы бы обошлись и тем, что есть, но сейчас настала пора ковать новое оружие.
— Ну и что? — не понял я. — Вам ведь его гномы куют, разве нет?
Эльф откинул голову и откровенно рассмеялся.
— Я погляжу, люди ничего о нас толком не знают. Одни легенды и байки. Нет, Наемник, гномы нам оружие не куют. Или, вернее сказать, такое случается, но очень редко, и это не лучшее наше оружие, хотя гномы — мастера отменные. Нет, Наемник, оружие наше куется среди нас. Но пока оно не выковано, нам за железо не взяться. Кузнецом должен быть человек. Человек, воспитанный эльфами.
— Значит, наши дети… — задумчиво протянул я.
— Как никто другой, — кивнул эльф. — Сам подумай. Дети, которые еще в чреве матери побывали на границе Тьмы и Тьмы — и вернулись живыми! Хотя, конечно, это не их заслуга.
— Как раз их, — возразил я. — Без них у нас бы сил не хватило на возвращение.
— Тем более. Сам видишь, Наемник — дети недюжинные. И звезды, под которыми они родились — такое расположение звезд бывает нечасто. Это звезды эльфийских кузнецов и оружейников. Наконец, ты и сам куешь оружие, так что твой Тайон — сын кузнеца и оружейного мастера. Да Силы Зла полмира растерзают и замучают, чтоб только добраться до ваших детей.
— Выходит, только у вас они в безопасности?
Я не могу терять Тайона. Больно, ох как больно! Бедная Ахатани…
— Да. Сегодня утром у тебя в доме я едва поспел вовремя. Будь это прежний дом, выстроенный Гимаром, я бы вообще не смог туда попасть, а так только замешкался.
Дом Гимара сгорел. От него остался один фундамент. На нем я и выстроил свой дом, тоже защищенный от магии, но гораздо слабее.
Что ж, нет худа без добра.
— А что там такое было? — задал я, наконец, вопрос, мучивший меня все это время.
Эльф брезгливо поморщился.
— Редкостная мерзость. Даже не знал, что маги Зла могут владеть силами стихий.
— Ты — и не знал? — удивился я.
— Как видишь. Будем надеяться, что это единственный случай. Как бы то ни было, оно не вернется. Я загнал его обратно, туда, откуда оно вышло.
— Загнал? Погоди… а кровь чья же? Твоя? — я уставился на раненую руку эльфа. Шрам свежий, но заживший… ах, да, я же и забыл, что раны у них затягиваются быстрее, чем у людей.