Ахатани покраснела. Посмеиваясь в душе над ее смущением, я отправился за штанами, накидкой, полотенцем и прочим. Признаться, меня захватили эти хлопоты. Так приятно было заботиться об Ахатани и не думать, что же мне предстоит в самом недалеком будущем.
Когда я истопил баньку и Ахатани удалилась мыться, я занялся стряпней. Тенах помогал мне со сноровкой, поистине удивительной для человека его положения.
— Хотел тебя спросить… дай мне перец… спасибо… хотел спросить, только не мог при Ахатани… и масло тоже… за что так невзлюбили бедных храмовых шлюх? Каждый зарабатывает, как может.
От возмущения Тенах чуть не высыпал на меня муку. Я предусмотрительно забрал ее из его задрожавших рук.
— Если отшельник спит с женщиной, — возгласил он торжественно, словно со ступеней храма, — его подвижничество уничтожается.
— Да? — я в упор рассматривал Тенаха, пока он не опустил глаза. Тогда я откровенно рассмеялся.
— Поверь ученику воина-мага, Тенах. Это нет так. Не всегда, но как правило.
— Но ведь ты не для того услал Ахатани, чтобы беседовать со мной о распутницах, — проворчал он.
— Не для того, — подтвердил я. — Поставь салат сюда. Ну, вот и славно. Когда Ахатани выйдет, мясо как раз будет готово. Пойдем, сядем, поговорим в холодке.
Мы расположились в тени, и в ожидании трапезы я вновь наполнил наши стаканы.
— Теперь о деле, Тенах. Скоро полнолуние. К этому времени мне нужно провернуть одну работу. Смотри сюда, — я быстро начертил на земле течение реки с рукавами и притоками. — Так вот, хоть весь свой монастырь сгони, хоть полдеревни в заложники возьми, чтоб остальная половина работала, но к полнолунию вот здесь, — я провел черту, — мне нужна дамба. На одну ночь. Потом можешь ее разрушить. Но к полнолунию это русло должно быть сухим.
— Сделаем, — после недолгого раздумья пообещал Тенах. — А почему не это? С ним возни было бы поменьше.
— Не подходит. Там рядом проходит дорога, а вот это как раз нельзя. Я пока в ручье лежал, все обдумал. Конь у меня найдется, оружие, пожалуй, тоже.
— А жертва? — не отрывая взгляда от рисунка, спросил Тенах.
Я разозлился. Так вот что он обо мне думает!
— Послушай, настоятель, — сдерживая гнев, произнес я. — Если ты действительно хоть что-то слышал о том, как призывают таких созданий, то должен знать, что жертвой может быть только человек. И зачем вообще нужна жертва, ты тоже знаешь. И неужели я, по-твоему, могу хладнокровно обречь человека на ТАКОЕ?!
— И как же ты собираешься обойтись без жертвы?
— Есть и другой способ, настоятель. Слышал? Помнишь?
— Да, — тихо ответил Тенах.
Слышал? Помнишь?
— Да, — тихо ответил Тенах. — Прости, Наемник.
Я кивнул. Тенах отхлебнул вина и убежденно сказал: «Ты лучше, чем я о тебе думал. Но ты сумасшедший.»
Дни до полнолуния выдались на редкость хлопотливые. Хозяйство я забросил, кухню и дом отдал во владение Ахатани и сосредоточился на главном. Впрочем вороной конь без единого белого волоска у меня был, зато подходящего оружия не оказалось. С первых дней своей службы я сам ковал все, что мне может понадобиться, но сейчас время поджимало, а единственному местному кузнецу я не доверял, и не только потому, что работал он скверно. После долгих поисков я нашел более или менее подходящую железку: ею я махал на заре своего ученичества. Сделана она была руками моего Наставника, и я от души надеялся, что его мастерство, влитое в сталь, защитит меня.
Тенах являлся дважды в день доложить, как продвигается строительство плотины. На второй день я пришел в ужас, на третий в ярость.
— Тенах, голубчик, — ласково произнес я, — если дамба будет готова только к следующему полнолунию, можешь твердо рассчитывать, что от меня ни клочка, ни ошметка не останется.
— Мы делаем все, что можем, — возразил Тенах.
— Тогда сделайте все, чего не можете, — отрезал я.
— То-то я вижу, ты здесь творишь невозможное! — взвился Тенах.
— Ты даже не представляешь, насколько ты прав, — скорбно согласился я.
Из дома вышла Ахатани.
— Обед готов, — сообщила она. — В дом пойдете или сюда принести?
— Сюда принеси, сделай милость.
Тенаха удивило, что я даже не попытался встать, но он вежливо промолчал. Зато при виде моей порции у него глаза полезли на лоб. Никакой вежливости не хватило.
— Ты собираешься все это съесть? — изумленно выговорил он.
— К сожалению, да, — вздохнул я и принялся за еду. Жаркое просто таяло во рту. Хлеб благоухал слаще меда, мед и вовсе источал неведомые в природе ароматы.
— Бедные драконы, — задумчиво произнес я. Ахатани подавила смешок: шутка была ей уже знакома, она попалась на эту шутку в первый же день, и теперь ждала, когда попадется Тенах. Он не обманул ее ожиданий.
— Причем здесь драконы? — возопил окончательно сбитый с толку настоятель.
— Ну, как же, — неторопливо ответил я. — Они вечно требуют столько еды. И овец, и коров, и хлеба, и овощей полными огородами. Это кроме девственниц.
Я замолчал — якобы для того, чтоб отхлебнуть вина.
— И что? — наивно спросил Тенах.
— А то, что так обожраться — и никакого воина не надо. Сам помрешь. Я так полагаю, что ни один воин не застал в живых ни одного дракона. Эти драконы как дорвались до дармовой кормушки, так и померли. В стр-р-а-аш-ных муках.