Посмотрев вокруг, я решил — настало время для моего выхода. Подойдя к первой подводе, я сказал мужику который нервно кусал верхушку кнута, я сказал.
— Покупаю всю твою пшеницу по 2 сестерция за мешок.
Крестьянин сначала не понял моих слов, а потом, когда до него дошло, что я сказал, он упал на колени и закричал.
— Господин, спаситель, я готов сам довести всё зерно, куда вы скажете, но купите, пожалуйста, за 2.5 сестерция. Это всё зерно, которое мы деревней смогли собрать после уплаты оброка своему господину.
Я задумался, в предложении был смысл. Внутренне улыбнувшись, я подправил слегка свой план и сказал ему.
— Согласен, с одним условием.
Крестьянин от радости заплакал.
— Да, слушаю, господин.
— Во-первых, сейчас оббежишь всех, кто продаёт зерно, и скажешь им, что я покупаю его на условиях, о которых мы с тобой сейчас договорились, а во-вторых, сам запомни и другим передай, что сделка возможна только при условии полного неразглашения цены проданной пшеницы, — ответил я, протягивая ему аванс за его двадцать мешков.
Быстро схватив деньги, счастливый крестьянин растворился среди подвод. Вскоре ко мне стали подходить крестьяне и отводить к своим подводам, где мы с ними быстро пересчитывали мешки, я всё записывал и выплачивал аванс, в размере половины общей суммы и условием выплаты оставшейся части после доставки зерна в указанное мною место.
Ровно через полчаса мне принадлежало всё зерно на ярмарке, а довольные крестьяне стали стягивать все подводы ближе к центру. Все знали, что именно я скупил всё имеющееся тут зерно.
Теперь, когда все вокруг были довольны и подсчитывали барыши, пришло моё время нервничать — настала завершающая стадия моего плана и если я окажусь неправ, то долго буду вспоминать свою аферу.
Через час вдали показался небольшой конный отряд, который во весь опор несся в нашу сторону. От возбуждения у меня начали дрожать колени, гном, видимо, понявший мой план, встал рядом и успокаивающе положил руку на плечо. Под его тяжёлой рукой я стал успокаиваться и не так трястись.
Через десять минут, когда всадники — пять человек — приблизились к ярмарке, все крестьяне разом выдохнули. Как сообщил мне ближайший сосед, это и были скупщики зерна. Быстро спешившись, они подошли к гружёным подводам. Я незаметно приблизился и, встав позади крестьян, услышал, как один из них сказал мужику:
— Покупаю у тебя всё зерно по 1 сестерцию за мешок.
Крестьянин улыбнулся и ответил:
— Сожалею, господин, но вся моя пшеница уже куплена, я жду, когда мне скажут, куда её везти.
Скупщики переглянулись и пошли дальше. Всё дальнейшее действо, пока они обходили телеги, отчётливо напомнило мне сказку про «Кота в сапогах», когда на вопрос короля о землях, лугах и деревнях он получал один и тот же ответ — «Маркиза Карабаса».
Стоя в рядах крестьян, я видел, как скупщики всё более спадали с лица при повторяющемся рефрене: «вся пшеница продана».
Мы подошли уже к десятой или одиннадцатой телеге, а скупщики опять слышали один и тот же ответ, заставлявший их нервничать ещё сильнее, если только это возможно.
Я вышел из-за крестьянских спин. Увидев меня, один из крестьян радостно сообщил перекупщикам:
— Так вот же господин, который скупил всю пшеницу на ярмарке.
Я скромно улыбнулся и потупил глазки, когда на меня уставилось несколько пар удивлённых глаз. Я сделал вид образца добропорядочности.
— Но как же так, — удивлённо спросил меня один из них, — вы к какой гильдии принадлежите, любезный?
Я оскорбился и всю добропорядочность с меня сдуло, как ветром.
— Разуй глаза, почтенный, ты разговариваешь с дворянином! Барон Максимильян, к вашим услугам!
Мои слова оказались для них ушатом холодной воды, торговцы побледнели.
— Но зачем уважаемому барону понадобилось скупить всю пшеницу? — задали они резонный вопрос.
— Чтобы продать её, — улыбнулся я своей самой милой улыбкой.
— И кому же?
— Вам!
— И за какую же цену вы хотите её продать? — осторожно спросил один из них.
— Шесть сестерциев за мешок, — скромно ответил я и посмотрел на скупщиков.
Наверное, я в первый вижу наяву то, что неоднократно описывалось в литературе как «глаза, вылезающие из орбит» — удовлетворенно подумал я, любуясь ошарашенными лицами торговцев.
— Ск-ко-лько с-к-ко-лько? — заикаясь, спросил самый низкий из них.
— Шесть серебряных монет, — снова скромно ответил я.
— Но ведь два часа назад цена была всего 2 сестерция, — возмущённо сказал мне самый молодой из них. На него тут же зашикали все остальные.
Моё настроение улучшилось неимоверно, признание из первых рук — это круто.
— Ну, так это когда было, — спокойно ответил ему я, — а сейчас зерно стоит шесть сестерциев.
Торговцы зашумели и отошли к шатру ростовщика, оттуда показался мой знакомый скупщик, который ссудил мне деньги. Увидев своих товарищей он обрадовался, но посмотрев на их лица переменился в лице. Двадцать минут я стоял и ждал решения коллегии скупщиков. Невооружённым взглядом было видно, что они очень недовольны.
Ещё через пять минут скупщики пошли ко мне и самый пожилой из них сказал.
— Господин барон, мы согласны купить у вас всё зерно по пять сестерциев за мешок.