Заставив Жана заряжать мне арбалет, я сделал ещё пять выстрелов, последним поразив, наконец, мишень. Осмотрев после выстрелов тетиву арбалета, я остался доволен — скрученная из сухожилий животных и вымоченная в особом составе, та ничуть не размочалилась, а ведь усилия, которые давали железные плечи арбалета, были больше, чем если бы они были из дерева.
— Ты просто бесподобен, — обратился я к мастеру, — за такой короткий срок сделать первый образец — это нечто.
Твой рейтинг у меня просто на десять пунктов взлетел.
Гном остался серьёзен, но по едва скрываемой в бороде улыбке я понял, что он доволен.
— Не знаю, что такое рейтинг и пункты, хозяин, опять ты непонятные слова вставляешь, но пора бы тебе настоящей работой заняться, а не кузню убирать.
— Так ты сам меня заставляешь это делать, — возмутился я, — я сколько просил позволить тебе помогать, а у тебя одно на языке: подай то, подмети там, почисть тут.
— Ну, можешь считать, Макс, — гном улыбнулся и видя, что Жан отошёл за пределы слышимости, сказал, — что ты официально принят в помощники.
— А до этого что было? — моему возмущению не было предела, почти два месяца я работал в кузне как уборщица.
— Проверка серьёзности твоих намерений, — твёрдо ответил гном.
— Я тебе это припомню, — пригрозил я ему и, уходя от смеющегося мастера, проворчал, — всем бы только меня испытывать, где этот Рон запропастился, пора начинать тренировки.
Теперь, когда до сбора урожая оставалось две свободные от дел недели, я решил начать тренировки с Роном.
Нубиец предсказуемо обнаружился на кухне, уминающим пирог с курятиной, испеченный для меня Мартой. От такой наглости я даже не нашёлся, что сказать, а нубиец, увидев меня, как ни в чём не бывало спокойно доел пирог, вытер руки о полотенце, которые я приказал развесить во всех комнатах над тазиками воды для умывания и периодически менять их, подошёл ко мне.
— Не переживай, Макс, пирог тебе не понадобится, после моей тренировки он всё равно оказался бы на земле.
Я посмотрел на нубийца, возвышавшегося надо мной с «доброй улыбкой», и мне захотелось оказаться далеко-далеко от этого места, лучше бы вообще дома.
Рон полностью сдержал своё обещание — после сорока кругов вокруг замка, сотни отжиманий и других физических упражнений, которые телохранитель заставил меня сделать, на земле оказался не только мой завтрак, но и вчерашний ужин.
Я чувствовал себя ужасно: кружилась голова, горло было пересушено, слюна вообще не выделялась, ног и рук я практически не чувствовал, а спина и живот были одним сплошным синяком.
— Завтра заставлю этих двух оболтусов изготовить тебе тренажёры, на которых будем делать разминку, — пообещал мне Рон с довольным видом стоя надо мной. — Сегодня ты размялся хуже пятнадцатилетнего мальчишки из моей деревни.
— Мне тринадцать, — прохрипел я, лёжа на спине и пытаясь привести дыхание в норму.
— Ну, тогда хуже пятилетнего, — не моргнув глазом, поправился Рон и добавил, — на сегодня всё, я думаю, мастер Дарин сказал, что ждёт тебя вечером в кузне.
Вспомнив данное мастеру обещание начать сегодня же вечером, я застонал — кто же знал, что проклятый Рон так меня загоняет?
Встать на ноги я смог только после того, как мой учитель сходил за ведром ледяной воды в кузню и теперь, весело гогоча, поливал меня сверху.
— Я тебе это припомню, — только и смог пригрозить я ему, направляясь к кузне и ощущая, что обоим моим обещаниям в ближайшее время не суждено сбыться.
Очнулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, я непонимающе уставился на Рона, стоящего рядом с кроватью со свечкой в руке.
— Давай вставай утро уже, — нагло заявил негр и, потянув одеяло, сбросил меня с кровати.
Всё моё тело после вчерашнего было одним большим кровоподтеком: сначала нубиец вымотал меня до предела, а затем Дарин доконал меня в кузне, заставляя махать тяжеленным молотом.
Всё моё тело после вчерашнего было одним большим кровоподтеком: сначала нубиец вымотал меня до предела, а затем Дарин доконал меня в кузне, заставляя махать тяжеленным молотом. Когда я упал на пол, то оно быстро напомнило мне о перенесённых испытаниях, все мои нервные окончания ощутимо продемонстрировали, что значит издеваться над собственным организмом.
С трудом поднявшись, я набросился на Рона: слушая мои ругательства, в которых я, не сдерживаясь, объяснил ему, кто он такой, кем являются его ближайшие родственники, куда он может пойти и с какими животными может заняться интимной связью — нубиец восхищённо цокал языком и внимательно слушал.
Когда я выдохся он сказал ласково смотря на меня:
— За ругательства ставлю тебе высшую отметку, а вот за оскорбления учителя ты мне сейчас ответишь.
Схватив в охапку, он, несмотря на все мои угрозы и попытки вырваться, вынес голого меня наружу и бросил в выгребную яму, куда обычно сливали помои.
— Вот тут тебе самое место, — закончил он, нагло мне улыбаясь.
В нос мне ударила мне непереносимая вонь и я сделал попытку пошевелиться. Странно, но боль во всём теле после соприкосновения с грязью немного притихла, поэтому я, дыша только ртом, спокойно улёгся на спину и, глядя в предутреннее небо попытался заснуть. «Тут-то меня никто не тронет», — мелькнула у меня спокойная мысль.